Перейти к содержанию

Konrad

Пользователи
  • Постов

    71
  • Зарегистрирован

  • Посещение

Весь контент Konrad

  1. И все эти топонимы, кроме несхожего якутского, - в местах компактного расселения украинцев - сибирских да забайкальских козаков Многогришного, Дорошенко и Сирко в том числе.
  2. Лев Гумилёв к славянской филологии никогда не имел ни малейшего отношения. Написанное им даже ссылки не имеет. Захотелось ему записать украинцев в половцы, он и записал. Его дед, к слову сказать, тоже не особенно церемонился, когда требовал запрещения книг и преподавания на украинском языке, терроризировал украинских университетских профессоров да радел об обрусении ненавистного ему украинского народа. И мамаша его откровенно признавалась в нелюбви к украинцам и Украине. Крещеный еврей-лауреат, выученик мамаши, считал себя русским и антиукраинские стихи марал. А воспринимать сие измышление Лёвушки насчёт фамилий серьёзно не стоит. Пора бы всем перестать с тюркским мерилом лезть в украинскую антропонимию. В данный момент ведущие украинские языковеды и прежде всего доктор филологических наук Константин Николаевич Тищенко – знаток нескольких десятков языков, основатель и директор единственного в мире Лингвистического учебного музея при Киевском национальном университете имени Тараса Шевченко, рассматривают этот важный украинский словообразовательный суффикс как германский по своему происхождению. Он имеет соответствия в лангобардской топонимии Италии. Этимологические словари итальянского языка указывают на наличие раннесредневекового германского фрактала среди этноязычных пластов топонимической системы Италии. Ойконимы германского происхождения сосредоточены в Ломбардии и на прилегающих землях. Тут чувствуется след разных германских племен – баварцев, готов, гепидов, франков, лангобардов. Словари топонимики объясняют, что название известного из истории места битвы войск Бонапарта с австрийцами – села Marengo в Алессандрие происходит от латинского личного имени Marius с суффиксом –ing, указывающего на отца, а Martinengo в Бергамо происходит от латинского личного имени Martinо с германским суффиксом –ing, указывающим на отца, это поселение потомков Мартина. То есть формант –engo фонетически и семантически прямо соответствует украинскому –енко. После таких сведений возникла необходимость рассмотреть все названия этой итальянской топонимической модели. Вблизи Бергамо – Martinengo, Pianengo, Offanengo, Romanengo, Ricengo, Ticengo, вблизи Новары – Orfengo, Pettinengo, Bollengo, вблизи Больцано – Marlengo/Marling (официальное двуязычное название), Rodengo, вблизи Брешии – Pacengo, Pastrengo, Pozzolengo, Bussolengo, вблизи Венеции – Porcellengo, в Турине – Scalenghe, вблизи Милана – Cellarengo, Ghislarengo, Olengo, Barlengo, Aramengo, Verolengo, Tonengo, Scurzolengo, Odalengo, Murisengo, Olcenengo, Brusnengo, вблизи Павии – Bosco Marengo, вблизи Пьяченцы – Gossolengo, Gottolengo, Farfengo, Casalpusterlengo, вблизи Алессандрии – Marengo, вблизи Савоны – Albenga. Все эти топонимы, такие похожие на украинские фамилии, тоже отразившиеся в топонимии, сосредоточены в долине реки По, где, начиная с 568 года, существовала держава лангобардов. Ойконимы с формантом –engo нигде не выходят за пределы исторической Ломбардии: их нет в Лигурии и вокруг Болоньи, на землях Равеннского экзархата Византии. Интересной особенностью названий этой группы является их уникальность: помимо единственного исключения (Marengo и Bosco Marengo), основы не повторяются. Это хорошо отвечает историческим данным, ведь известно, что держава лонгобардов состояла из трех десятков герцогств и графств, причем отдельные властные кланы не боролись между собой, а избирали номинального короля. Тогда вполне вероятно, что сохранившиеся в Ломбардии тридцать пять названий на –engo действительно могут быть патронимическими названиями тех германских кланов VI–VII веков. На севере Ломбардии, где до сих пор сохраняется анклав германоязычного населения, бытуют двуязычные ойконимы. В краю Трентино-Альто Адидже существует ценный двуязычный дублет: итальянское Marlengo – немецкое австрийское Marling, который материально засвидетельствовал сохранившуюся в живом употреблении соответствие германского суффикса –ing и местного итальянского форманта –engo [Тищенко Костянтин. Етномовна історія прадавньої України. – Київ: Аквілон-Плюс, 2008. – 480 с.; с. 309-310]. Итальянские ученые обратили внимание на закрытость гласного -ẹ в суффиксе ẹngo: это со всей очевидностью подчеркивает историческую связанность последнего с суффиксом –ing [Тищенко Костянтин. Італія і Україна: тисячолітні етномовні контакти. – Київ: Аквілон-Плюс, 2009. – 192 с.; с. 83]. В Испании существует свой след того же явления – Мариминго [Тищенко Костянтин. Етномовна історія прадавньої України. – Київ: Аквілон-Плюс, 2008. – 480 с.; с. 310]. Суффикс –ingôs характерен для готских топонимов бывшего Тулузского королевства, в которых он преимущественно соединен с готским личным именем. Позже он вошел даже в старые римские географические названия [Вольфрам 2003, с. 327-328]. И даже на противоположном побережье Средиземного моря в Марокко есть река Уринга и село Рестинга. Там побывали вандалы [Тищенко Костянтин. Етномовна історія прадавньої України. – Київ: Аквілон-Плюс, 2008. – 480 с.; с. 310]. Как и в Украине, этот формант отразился в итальянских фамилиях. Например, Мартиненго известны как род военных из Брешии. Самые известные из них в итальянской истории Джероламо Мартиненго (умерший в 1570 году), Джованни Мартиненго (умерший в 1621 году), Этторе Мартиненго (умерший в 1832 году) и Леонардо Мартиненго (умерший в 1887 году). Это тот же формант, что и в именах известных из истории франкских династий Меровингов, Каролингов, Капетингов [Тищенко Костянтин. Етномовна історія прадавньої України. – Київ: Аквілон-Плюс, 2008. – 480 с.; с. 310], скандинавской династии Инглингов и прочих. Готское наследие украинцев.
  3. С данным предположением трудно, кроме того, согласиться по причинам чисто научным, поскольку для народов Поволжья у арабов существовали известные этнонимы – булгары, буртасы, башджирты и другие, но отнюдь не славяне (ас-сакалиба). Сакалиба ибн Фадлан упоминает только в титуловании правителя булгар «царем ас-сакалиба», скорее всего, с его собственных слов. Одновременно он избегает применения этого термина к поволжским булгарам. Хорошо известно, что титулы правителей сохраняют память о многих давно исчезнувших народах и государствах. Так, например, король Речи Посполитой в позднем средневековье титуловался владетелем готским и вандальским, хотя ни готов, ни вандалов среди его подданных уже давно не обреталось. Монарх Московии присвоил себе титул царя и великого князя всея Руси, хотя из собственно Руси у него были лишь Черниговщина да Новгород-Северщина. Можно согласиться с тем, что Алмуш именовал себя так для придания престижа в международных отношениях [Мишин 2002, с. 29-33; Мищин Д.Е. Почему Ибн Фадлан называет поволжских болгар славянами? // Арабский Восток: Сборник статей. – Москва: Институт востоковедения РАН; Российский центр стратегических и международных исследований, 1997. – С. 100-109]. Судя по всему, правитель булгар носил этот титул по традиции, вследствие того, что на части его земель некогда обитали славяне. В Поволжье была открыта так называемая именьковская археологическая культура, которую авторитетные историки и археологи относят к праславянским [Седов В.В. Славяне в древности. – Москва, 1994; Кляшторный С.Г., Султанов Т.И. Государства и народы Евразийских степей. Древность и средневековье. – Санкт-Петербург, 2004, с. 156-157]. Три заметки А.В. Овчинникова, в которых рассказывается об истории открытия и изучения этнически славянской именьковской культуры Поволжья, родственной поднепровской зарубинецкой, и оспариваются положения недобросовестных авторов о её тюркской принадлежности: Славянское присутствие: http://www.rusk.ru/analitika/2009/05/27/slavyanskoe_prisutstvie/ Дешёвая историография. Часть 1: http://www.rusk.ru/analitika/2009/09/09/deshevaya_istoriografiya/ Дешёвая историография. Часть 2: http://www.rusk.ru/analitika/2009/09/23/deshevaya_istoriografiya/ Не исключено также, что на землях Волжской Булгарии продолжали проживать отдельные группы славянского населения и во времена ибн Фадлана. Но это должны проверить археологи. А ничем не обоснованный бред, измышленный пантюркистским фанатиком, чьи одурманенные спиртом и опиумом красные башкиры грабили и жгли украинские села, убивали детей и стариков, насиловали женщин, украинским ученым повторять не годится. Кто хочет за умеренное количество убитых енотов поливать грязью народ, среди которого живет, или задарма примкнуть к религиозным фанатикам, шовинистам и реваншистам всех мастей, пускай идёт к ним. Мы уже видели, что тот, кто признает украинцев потомками тюрков, солидаризируется с теми, кто винит украинцев во всех бедствиях своего народа, унижает нас и оскорбляет, требует от нас наши земли, радуется нашим историческим бедам, приписывает украинцам всё, вплоть до извращений. Но наукой это называть он не имеет права.
  4. В науке давно и вполне аргументированно доказано, что «ас-сакалиба» арабских источников – это славяне, и только славяне. В пользу этого свидетельствуют письменные источники [Ламанский Владимир. О славянах в Малой Азии, Африке и Испании. – Санкт-Петербург: в типографии Императорской Академии Наук, 1859; Мишин Д.Е. Сакалиба (славяне) в исламском мире в ранее средневековье. – Москва: Институт востоковедения РАН – изд-во «Крафт+», 2002]. Ещё Гаркави, которого трудно подозревать в славянофильстве, полагал, что в Поволжье существовало многочисленное славянское население [Гаркави 1870, с. 105]. Противоположная точка зрения, ничем не подтвержденная, восходит к Ахмаду Зеки Валиди Тогану, который мимоходом, в комментариях к своему труду делает утверждение, что «ас-сакалиба» арабских источников — это буртасы, булгары и прочие тюркские племена Восточной Европы [Validi Togan A.Z. Ibn Fadlān’s Reisebericht. – Leipzig: Kommissionverlag F.A. Brockhaus, 1939, S. 104, 295-331]. Историографы недвусмысленно указывают, что в этом «...отразились пантюркистские взгляды Тогана... Там, где у последних видно только стремление найти научную истину, у пантюркиста Тогана явно проскальзывают чисто политические мотивы, обусловленные его взглядами, которые он не скрывал, живя в СССР, и развивал весьма интенсивно в эмиграции (в Германии и Турции)» [Новосельцев 1990]. Чтобы лучше представить себе эту живописную личность, лучше процитировать воспоминания немца Пауля Эриха Кале, одного из ведущих европейских ориенталистов: «...К [боннскому] семинару принадлежали видные востоковеды. Среди них я могу упомянуть д-ра Зеки Валиди, протеже сэра Оурэла Штейна, башкира, учившегося в Казанском университете и занимавшегося научной работой в петербургской Академии наук еще до Первой мировой войны. Во время войны и после нее он был лидером Башкирского войска [союзного большевикам], во многом им и созданного. Он состоял в российской Думе и некоторое время входил в «Комитет Шести» вместе с Лениным, Сталиным и Троцким. Позднее он вступил в конфликт с большевиками и убежал в Персию. В качестве специалиста-тюрколога – башкирский язык относится к тюркским языкам – он стал в 1924 г., при Мустафе Кемале, советником министерства образования в Анкаре, позже – профессором турецкого языка в Стамбульском университете. Когда спустя 7 лет от него и от других стамбульских профессоров потребовали, чтобы они учили своих студентов, будто вся мировая цивилизация происходит от тюрок, он подал в отставку, переехал в Вену и занялся изучением средневековой истории под руководством профессора Допша. Через два года он блестяще защитил докторскую диссертацию по теме «Путешествие Иби-Фадлана к северным болгарам, тюркам и хазарам», арабский текст которого сам обнаружил в Мешхеде. Позднее я опубликовал его книгу в журнале «Материалы по Ближнему Востоку». Я вызвал его из Вены в Бонн на должность лектора, а позже – почетного профессора. Это был настоящий ученый, человек обширной эрудиции, всегда готовый учиться, сотрудничество с которым всегда было очень плодотворным. В 1938 г. он вернулся в Турцию и снова стал профессором-тюркологом в Стамбульском университете» [Кёстлер 2001, с. 214-215]. Смешно. Умеренный пантюркист, пройдя очень характерную эволюцию от ярого троцкиста до антикоммуниста, нарвался среди кемалистов на ещё более радикальных пантюркистов, маньяков, не сдерживаемых никакими рамками разума или научной объективности. Не сказано только, что, возвратившись в Турцию, Валиди там всецело отдался созданию великотурецкого «расово чистого» государство, которое должно было объединить все тюркские народы [bozay Kemal. Exil Türkei: ein Forschungsbeitrag zur deutschsprachigen Emigration in die Türkei (1933–1945). – Münster: Lit, 2001. – 131 S.; S. 65]. То, что сакалиба на самом деле являются кипчаками, отстаивал не так давно также казанско-татарский «академик» Закиев [Закиев М.З. Сакалиба – это кыпчаки, а булгары – одно из кыпчакских племен // Татары: проблемы истории и языка. – Казань: ИЯЛИ им. Г. Ибрагимова АНТ, 1995. – С. 68-81]. Но, учитывая, что он считает кипчаками также античное население Италии и коренные народы Америки, проще говоря, индейцев, а научными источниками для Закиева, как и для многих других казанско-татарских, казахских, киргизских и прочих борзописцев, служат произведения современной изящной словесности, теории его не подлежат рассмотрению. Искренне жаль, что такие опусы выходят под грифом научных институций цивилизованного и просвещенного Татарстана.
  5. Возвращаясь к теме хазаро-половецких отношений. Такое впечатление, что читателей больше всего шокируют свидетельства иудаизма у горячо любимых всеми миролюбивых и высококультурных половцев. Между тем западные ученые давно обратили внимание на то, что Сельджук был военачальником у хазар, а его сыновья носили ветхозаветные имена Микаиль, Израиль, Муса (Моисей) и Юнус (Иона), и это, по мнению исследователей, указывает на исповедывание основателями сельджукской династии, которая так много сделала для распространения ислама среди тюрок, хазарского иудаизма [Golden P. An Introduction to the History of the Turcic Peoples. – Wiesbaden, 1992, p. 217]. Почему же иудаизм был так популярен у тюркоязычных народов? Да прежде всего потому что это от начала и до конца религия кочевников. Ева родила Каина, который «возделывал землю», и Авеля, «пастыря овец». Когда братья принесли благодарственную жертву: Каин – плоды земные, Авель – приплод своего стада, – Ягве принял подношение второго, но отверг жертву Каина. Раздосадованный Каин «восстал на брата своего и убил его» (4: 8). Отныне, изрек Ягве, «проклят ты от земли, которая отверзла уста свои принять кровь брата твоего от руки твоей. Когда ты будешь возделывать землю, она не станет более давать силы своей для тебя; ты будешь изгнанником и скитальцем на земле» (4: 11-12). В этом эпизоде явственно видно противопоставление земледельцев и кочевых пастухов, живущих в шатрах, и скрытую апологию последних. Ветхий завет отражает идеализацию «простого и чистого» бытия пастухов-кочевников и порицание оседлого существования земледельцев и горожан. Каин «построил город» (4: 17), а одним из его потомков стал Тувалкаин, «который был ковачем всех орудий из меди и железа» (4: 22). Первое убийство, следовательно, совершено тем, кто воплощает в себе земледелие, технологию и городскую цивилизацию. В глазах скотоводов, в том числе древнейших евреев, первопредок оседлых земледельцев, Каин, стал и первозлодеем [Элиаде 2002, т. 1, с. 156-157; Циркин 2003, с. 383]. Плохой, злой, завистливый и лживый земледелец подло убил невинного кочевника. Из того же свидетельства великого князя киевского Владимира Мономаха и многочисленных аналогичных ему мы знаем, что в жизни всегда было наоборот. Ордынцы-кочевники убивали безоружных хлеборобов, брали штурмом, грабили и жгли города. Однако именно благодаря этому маленькому нюансу и пространным описаниям праведной жизни кочевых патриархов иудаизм обладал особой притягательной силой для степняков. Кроме того, иудаизм был максимально чужд и враждебен религиям славян, арабов и византийцев [Плетнёва 1982, с. 104]. Возможно, особая структура иудейской общины и отсутствие у иудеев, как и у мусульман, полноценных церковных институтов и священников, стала одной из причин, по которой возможности полностью обратить в иудаизм дикие тюркские народности европейских и азиатских степей оказались упущены. Зато ислам впоследствии наверстал упущенное, проникнув в эти области во второй половине XIII века, сразу вслед за завоеваниями Чингисхана [Кардини Франко. Европа и ислам: история непонимания. – Санкт-Петербург: Александрия, 2007. – 332 с., с. 45]. Вообще, все, кто пропагандирует тюркскость украинцев, борется со славянским происхождением оселедцев и распространяет на форумах сказки о черных клобуках и черкесне – некто Аквилла Аквилонис – российский еврей редкой тупизны, его кореш, выродок Бранко (Бранкович) со Славянской антропологии, Адам (Дмитрий Адаменко) – исторический реконструктор, хамьё, извращенец и матерщинник с Украинского военно-исторического форума, вовсе не обеспокоены утратой исторической правды, проблемами этногенеза украинского народа, вопросами исторической этнографии, антропологией, лингвистикой и тому подобными вещами. «Мочить хохлов в Интернете» – это просто обычная работа, совсем неплохо оплачиваемая зелеными американскими рублями. Вот откуда берутся бескомпромиссные борцы за тюркское происхождение чупрын, шаровар, козачества, украинских городов и языка: http://www.unian.net/ukr/news/news-333103.html
  6. Тюрки в степях Украины были, а тюркской Украины не было. Кстати, и не будет. Опять товарищ Сулейменов, правда, Баскаковым поддержанный, но сие лишний раз свидетельствует об уровне и научной сознательности тюрколога (или всё же тюркофантаста?) Баскакова. Вы знаете, у меня есть кое-какие соображения по поводу пантюркизма, в частности, сулейменовщины, давшей начало всем современным эпигонским поползновениям. Сулейменовщина – это духовная форма рашидовщины, её идеологическое обоснование. Именно последнее явление, получившее упомянутое название, навсегда закрепилось в памяти европейских народов, порабощенных империей, как характерная черта коллаборационистских режимов Средней Азии. Не Айтматовым запомнились им азиатские соседи, а Рашидовым. Историки вообще любят, чтобы все было разложено по полочкам, а долгие годы за них это раскладывание делали идеологи. Прежде всего, развитие государственности и культуры, а заодно и этнические процессы, жестко детерминировались экономикой и социальным устройством. Другим, более страшным фактором была изоляционистская советская идеология, согласно которой все народы империи имеют общую историческую судьбу и очень мало связаны с враждебными по отношению к ним народами и государствами за имперскими границами. Поскольку тюрки были вторым после славян по величине суперэтносом государственного образования, то существовала настоятельная потребность показать их вековое историческое, культурное и языковое единство с последними, оградившись от прочего мира. Общность культур украинцев и беларусов с теми славянскими народами, которые в империю не входили, при этом игнорировалась. На них, к тому же, механически переносилась общая схема великорусской истории. Которая, среди прочего, включала татарский период. Аналогичной была попытка приписать осетинам заимствованность их языка и подлинное родство с окружающими кавказскими народами, а не с курдами, персами, белуджами и пуштунами. При этом подделывались даже данные антропологии. А когда возникла азиатская номенклатура, прослойка красных баев, экономически обеспеченная и остро нуждающаяся в акынах для своего прославления, потоком полились вымыслы о славном половецком прошлом, о двуязычии юго-восточных славян, о древности тюрков. Местные выпускники литературных вузов имперской столицы старались на славу, на то они и акыны, им пособляли и материально зависимые от партии местные археологи и историки. А стоит сравнить исследования половцев, написанные болгарскими и совдеповскими историками, как сразу в глаза бросается разница. Перед болгарами не стояла задача непременно во что бы то ни стало обосновать научную актуальность и проложить связь с современностью, то бишь показать вековое братство со среднеазиатскими народами… Сказки о том, как половцы положили начало современным славянским народам, братаясь с ними, руководя ими, обучая их своему языку да улучшая их кровь своей, тешили полуграмотных азиатских партийных бонз, давая им ощущение превосходства над своими не в меру умными замами. Постепенно пролезали они и на европейскую часть империи, что было тоже связано с соответствующими этническими микропроцессами, партийной политикой и специфической ментальностью номенклатуры. Например, был такой первый секретарь Полтавского обкома Фёдор Трофимович Моргун, своими антинаучными сельскохозяйственными изобретениями угробивший экономику Украины. Он из карьеристских соображений на определенном этапе жизни прекратил разговаривать на украинском языке. Дочь выдал замуж за русского, а сына Владимира, до сих пор преподавательствующего, женил на узбечке. Оно и понятно, потому что у узбечек не бывает ни дяди-бандеровца, ни деда-петлюровца или гетманца, ни бабушки из раскуркуленных богатых крестьян. Всё у них чисто с биографией. Ну разве баи какие попадутся, так ведь это нынче неактуально. Баи, они таперича – оплот Советской власти. Баи там действительно, судя по всему, были, потому что так просто в Москве не учатся. Сын Владимир, правда, в газетном интервью утверждал, что его жена попервах и не знала, что такое первый секретарь обкома партии, но это ведь можно понять и простить. Думаю, он ей потом растолковал, что это такой влиятельный областной бай. Украинский язык жена так и не освоила, видимо, недюжинных умственных способностей была, недаром в Москву учиться отправили. Зато преподавателем сначала одного, потом другого престижного вуза в Полтаве сделалась. Поглядел я на фото и вспомнил, что вот эту полную женщину с малюсенькими колючими глазками на широком круглом и плоском лице я видел не раз, когда учился. Она выплывала из деканата и непременно окидывала взглядом, полным презрения и отвращения, всех, кто стоял в коридоре или проходил мимо. Надо было видеть этот взгляд, ощутить его на себе. Её воротило от студента-калеки на костылях, от девчонки неформальского вида, просто от всех, кто попадался ей на пути. Она испытывала к ним просто-таки биологическую ненависть… И ведь судить по узбекскому народу будут по ней, а не по нормальным честным и открытым, трудолюбивым и образованным, тонким, мыслящим, культурным и талантливым людям! Вот эти-то связи российских империалистов и украинских коллаборационистов с князьками азиатских республик способствовали тому, что половцы в учебниках истории резко подобрели, прямо, как некоторые сказочные герои в детских фильмах, которые раньше были злыми и страшными. Надо ведь на примере «Слова о полку Игореве» братство строящих коммунизм народов показывать, а не «Нибелунгов» каких-то немецко-фашистских из него делать. Точно так же и нурутдиновщина является духовным проявлением той эпохи, которая породила печально известную казанскую братву и не менее знаменитых политиков да миллиардеров.
  7. Упомянутые имена русинов не являются тюркскими. Часть из них стопроцентно скандинавская [Партицький 1895; Пріцак 1997], а часть – славянская. Наличие последних у болгар всего лишь подтверждает славянский компонент в их этногенезе. Руслан Скрынников, автор книг об эпохе правителей Московии Ивана Грозного, Бориса Годунова и Димитрия, – не специалист по Киевской Руси. Он может только повторить чью-то точку зрения, но не имеет возможности выработать собственную. Гораздо более неприятно встретить в списке литературы господина Добрева некоего карачаевца Назира Будаева – научного сотрудника Нальчикского этнографического музея-мемориала политических репрессий балкарского народа 1944 – 1957 годов, которого ещё пишут Будай или Будаг, известного своими самодеятельными фантазиями на тему тюркского происхождения украинцев, аланов, черкесов, мамелюков, японцев и всех прочих. Музей жаль. Может, он и сотрудник, но явно не научный. Чемпион республики по боксу среди юниоров, строитель бывший, потом занимался предпринимательством. Учитывая, что кавказец и из спортсменов, подозреваю, что предпринимательство сие было обыкновенным рэкетом. Питает ненависть к славянам. Этот кадр вообще всех переплюнул по части надёргивания и перекручивания цитат, а также использования в виде первоисточников телефонных, железнодорожных и автомобильных справочников. Дискуссий он не ведет, объяснений не дает. Возникают вообще сомнения в том, что это реальный человек, а не псевдоним группы шовиниствующих фальсификаторов. Буй-тур, как и яр-тур, – однозначно не бахадур, буй – не «господин», и не надо нам впихивать товарища Олжаса Сулейменова, члена Коммунистической партии Советского Союза и Союза писателей Казахской Советской Социалистической Республики, в анонимном виде. Тълковин – «союзник», связан со старинным украинским названием коллективной работы «толока», представленным в большинстве славянских языков, включая западные и южные, и имеющим тохарские параллели, следовательно, не являющимся тюркским ни в коем случае. Чърлен – не «изрисуван», «боядисан», а черлений – «красный», «темно-красный» по-украински, пъртъ – не «бойна брадва», а просто «одежда». Посмотрите этимологические и исторические словари славянских языков. Пан – не тюркское слово, как и яруга. Вира имеет параллели в славянских и германских языках. Про Киев уже говорилось. Карабчиїв – это населенный пункт в Житомирской области, а не термин. Об истинной этимологии его поговорим позже. А «куры» в выражении «Слова о полку Игореве», согласно которому Всеслав Брячиславич Полоцкий успевал перебежать путь Хорсу (Месяцу) «до куръ Тмуторокани», – не крепостные стены. Это петухи [один из самых новых анализов всех гипотез, доказательства в пользу именно такой славянской трактовки и соответствующие выводы о несостоятельности тюркских этимологий см.: Орел В.Э. «Слово о полку Игореве» и его этимологическое изучение // «Слово о полку Игореве». Комплексные исследования. – Москва: Наука, 1988, с. 136-139]. Есть очень распространенная старинная украинская колядка: «Ой рано, рано кури запіли, – Ой дай, Боже! А ще раніше Костюша устав – Святий вечір! Костюша устав, лучком забрязчав, лучком забрязчав, братців побужав: – Вставайте, братці, коней сідлайте, коней сідлайте, хортів скликайте – та поїдемо в поле на влови, в поле на влови, в темну діброву. Ой там я назнав куну в дереві, куну в дереві, дівку в теремі. Ой вам же, братці, куна в дереві, а міні, братці, (молодому) дівка в теремі» [Иванов 1907, с. 38-39]. Эта колядка, возникшая еще в дохристианские времена, явно была известна автору «Слова», поскольку его любимец Всеслав точно так же встает задолго до того, как запоют петухи в Тмуторокани, отправляется в поход в поле на половцев, седлает коней и... бросает жребий на девицу, ему милую. Текст «Слова» вообще проявляет большую лексическую, сюжетную и образную схожесть с зимней календарной и свадебной народной поэзией украинцев. Большинство слов поэмы до сих пор живут в украинском языке. И неудивительно. Современные украинцы – прямые потомки средневековых русинов, а не их злейших врагов, хазар, печенегов и половцев.
  8. Между прочим, тенгрианство булгар тоже ничем не подтверждается. Представление о тенгрианстве как некоей единой религии всех тюркоязычных народов восходит к романтической и джингоистской научно-популярной литературе. Оно не соответствует данным науки. Не все тюрки поклонялись Тенгри. Культ Тенгри был замствован, имя его не исконно тюркское [Новосельцев 1990; Федотов 1996, т. 2, с. 252], и распространился он только в среде отдельных тюркских, монгольских и, судя по всему, некоторых других народов. Этот теоним в тюркоязычной среде Забайкалья известен с VI-VIII веков: [teŋri] раннесредневековых орхоно-енисейских тюркоязычных надписей. Варианты данного слова представлены в различных тюркских языках: teŋri у средневековых уйгуров, чагатайцев, в барабинском диалекте татарского языка, тээнгри у киргизов и каракиргизов, тэнгрии в таринском диалекте новоуйгурского языка, тангара у якутов, тэнгэри, тэнгри у алтайцев, тэгри у шорцев, тигир, тэр у хакасов, дээр у тувинцев, и, возможно, тура, тора, тор у чувашей – «бог, небо». Казахское тэнгре «Бог», тэнгре бабай «Бог-дед» в старой языческой форме; тэнгре йарлыкасын безне «Да помилует нас Бог!». Уйгурское тэнгрилик «набожный; божество, божественное дело». Турецкое тангры «бог, божество», тангрылык «свойство, атрибут Бога, божественность; святой, божественный». В якутском языке слово тангара, хотя и используется в более широком значении, имеет синоним, очевидно, более древний и автохтонный – айыы [Радлов, т. 3, стлб. 810, 1047-1048; Потанин 1882, с. 119; Антонов Н.К. Материалы по исторической лексике якутского языка. – Якутск: Якутский госуниверситет, 1971. – 173 с.; с. 124; Малов С.Е. Памятники древнетюркской рунической письменности. Тексты и исследования. – Москва-Ленинград: издательство АН СССР, 1951. – 452 с.; с. 19, 27; Неклюдов 1991, с. 536]. Религиозный якутский термин тангара означает сейчас «небо; небо, как божество; общее название добрых существ (айыы), добрый дух, бог, божество языческое; дух-покровитель якутских родов; идол, фетиш; изображение духа-покровителя в виде животных на шаманском кафтане; главное божество, живущее на седьмом небе; икона, образ» и т.п. [Антонов 1971, с. 123-124, 140-141; Федотов 1996, т. 2, с. 252]. Вместе с тем в мифологии якутов демиурга и главу богов звали не Тангара, а Юрюнг Айыы Тойон, Юрюнг Аар Тойон и Юрюнг Арт Тойон [Гоголев А.И. Некоторые аспекты старинной религии якутов // Полярная звезда. – 1992. – № 6, ноябрь-декабрь. – С. 167-171, с. 167]. Иногда он выступает под третьим именем главы небес Сюгэ Тойон – бог грома [Пекарский. Указ. соч., т. II, стлб. 2378; Алексеев Н.А. Сюгэ тойон // Мифологический словарь / Гл. ред. Е.М. Мелетинский. – Москва: Сов. энциклопедия, 1991, с. 521]. Сюгэ Тойон, помимо, того что он разит молнией нечистую силу и покровительствует скоту, он дарует жеребят, телят и детей [Руденко С.И. Горноалтайские находки и скифы. – Л.: АН СССР, 1952. – 258 с.; с.136]. У чувашей главным богом был Султи-тура [Кляшторный, Басилов 1982, с. 538]. Алтайцы главным из богов признавали Бай Ульгена [Алексеев 1992, с. 104-105, 108]. В шорскую мифологию входили мифы о сотворении мира Ульгеном и Эрликом и о признании первого главой божеств-небожителей. У шорцев шаманы камлали Ульгену с просьбой благополучия и плодородия. По шорским верованиям, Ульген сам избирал будущих шаманов. Только с его разрешения шаману делали бубен. Бога Шор тегри, главного помощника шаманов, считали сыном Ульгена [Алексеев 1992, с. 107, 108]. Это явственное доказательство разнородности происхождения предков современных тюркоязычных народов. Название божества teŋri относится к древнейшему мифологическому фонду народов Центральной Азии. Тэнгри в религиозных воззрениях народов Центральной Азии появляется в более ранние времена, чем древнетюркская эпоха. У ксиунгнов в III веке до н.э. существовал титул «Сын неба», название которого сохранилось в китайской транскрипции – Ch’en-li ko-to. Как звучало в действительности это слово, трудно определить, однако, по мнению некоторых исследователей, хуннское ch’en-li соответствует старотюркскому tengri – «бог, небо» [Антонов 1971, с. 124, 126-127; Большой китайско-русский словарь (по русской графической системе в четырех томах). Около 250 000 слов и выражений. / Сост. колл. китаистов под рук. и ред. проф. И.М. Ошанина. – Москва: Наука, 1984. – Т. 3. – 1104 с.; с. 440]. В то же время профессор Э. Пуллиблэнк как лингвист указывает, что главным подтверждением теории тюркского происхождения древних ксиунгнов была очевидная связь между словом ch’en-li – «небо» в языке хуннов с тюркским tangri. Со ссылкой на знаменитого французского востоковеда Поля Пеллио, Пуллиблэнк подчеркивает, что связь эта в тюркском и монгольском языках неустойчива, и находит, что в обоих этих языках данное слово было заимствованным [Потапов Л.П. Этнический состав и происхождение алтайцев: Историко-этнографический очерк. – Ленинград: Наука, 1969. – 196 с.; с. 7]. На основании длительных исследований в области этимологии ксиунгнских слов он убедительно доказывает, что ксиунгны говорили на енисейском языке, родственном языкам кетов и недавно исчезнувших коттов, и что тюрки и монголы, их преемники в качестве хозяев восточных степей, приняли в себя элементы ксиунгнской культуры и политической организации наряду с соответствующей лексикой [Потапов 1969, с. 9-10]. Среди монгольских народов действительно также присутствует подобный теоним: письменно-монгольское tengri «небо; божество»; тэнгэр у монголов «небо, небеса; гром; погода», тэнгэри, тэнгри у бурятов «небо, небеса», тэнгер у калмыков – «бог, небо, небо видимое; погода; гром; дух; гений (добрый и злой, земной и небесный)» [Неклюдов С.Ю. Тэнгри // Мифологический словарь. – Москва: Сов. энциклопедия, 1991, с. 536; Федотов 1996, т. 2, с. 252-253; Антонов 1971, с. 124]. Калмыцкое тэнгер иногда относят к тибетским заимствованиям [Федотов, т. 2, с. 253]. Следует упомянуть также южнокорейское обозначение женщины-шаманки тангору муданъ, где тангору – «неистовая» [Ионова 1980, с. 14], resp. «одержимая божеством, святая, божественная». В эвенкийском и эвенийском языках тангараа – «бог, икона», но в эвенкийском имеется своё собственное название для духа, которого называют сэвэкии – «бог, идол, икона, дух-покровитель». У солонов тэнгэр «небо» [Федотов 1996, т. 2, с. 252]. Албанский епископ Израэл свидетельствует о культе божества кавказских хонов, которое носило двойное имя — Тангри-хан и Аспандиат. Второе Мовсес Каганкатваци прямо связывает с персами («парсикк») По описанию Исраэла, это божество представлялось в виде огромного безобразного великана, которому приносились в жертву лошади в священных рощах, описанных епископом. Весьма любопытно двойное имя этого божества. Каганкатваци, лишь один раз упомянув Тангри-хана, затем все время называет его именем иранского эквивалента Аспандиата; надо полагать, это было сарматское (массагето-аланское) божество, отражавшее культ лошади, столь важный у кочевников [Новосельцев 1990]. А Ахмад ибн Фадлан знает о культе Тенгри у гузов, и только у них. Если бы последний почитался также булгарами, он не преминул бы это упомянуть. Ираноязычные волжские булгары, барсилы и буртасы, угроязычные мещера и башгарды ему не поклонялись. Религия булгар носила политеистический характер. По сведениям крайне осведомленного арабского хрониста Абу Зейда Ахмеда ибн Сахла ал-Балхи, главное божество-создатель булгар называлось «Эдфу», отличаясь от названий аналогичного божества среди других народов: «Интересно, что все народы, имеют свое название Создателя. Арабы его называют Аллах в единственном числе, а других богов называют Иллах. Персы его называют Хормуз, Изед, Яздан. У Заратуштры он называется Хормуз, но я также слышал названия Ход-ехт и Ход-Борехт, кои просто означают Тот Самый. Индийцы и народ Синда его называют Шита Вабит и Махадева. Тюркский народ его называют Бир Тенгри, что означает «Единый бог». Христиане Сирии его называют Лаха Раба Куадусса. Евреи его именуют на своем языке Элохим Адонай или Яхия Ашер Яхия. Елохим означает «бог» на их языке. Я слышал, как булгары называют Создателя именем Эдфу (Edfu), и когда их спросил, как они называют своего идола, они мне ответили – Фа(Fa). Я также спрашивал коптов, каково их имя Создателя. Они отвечали – Ахад Шанак» [Tahir M. Le livre de la creation de el-Balhi. – Paris, 1899, v. IV, p. 56]. Этот арабский ученый, родившийся в городе Балх (современный Афганистан) около 850 года и написавший свой труд, носивший название «Сувар ал-акалим» («Картины климатов») или «Таквим ал-булдан» («Разделение стран») около 920-921 года уже в глубокой старости, явно был безукоризненным в своей научной объективности. Речь идёт о непосредственном, а не через третьи руки, общении с носителями языка, в том числе и с булгарами, а значит, и о датировке сведений. Ещё один вывод: во времена Балхи, в ІХ веке, булгары не причислялись к тюркам и всё ещё говорили по-своему. Это наиболее важно. А многие культурные универсалии у булгар бытовали именно в осетинском варианте, так сказать. Указанные болгарские названия Эдфу и Фа исторически достоверны и проверяемы. Ал-Балхи говорит что главного бога у булгар звали Эдфу, в котором не так уж сложно разглядеть верховное божество осетин. Это явно искаженное Хуцау (xucaw, xycaw), в осетинской мифологии имя единого великого бога, творца земли, небожителя, невидимого божества. Хуцау, пребывая где-то на небе и управляя миром, все видит, всё замечает, всё знает о происходящем на земле. О нуждах и заботах людей ему доносят зэды и дауаги, через которых он и действует, оставаясь мало активным, Уацилла и особенно часто наиболее любимый им Уастырджи. Уастырджи является посредником Хуцау между небом и землёй. Хуцау изредка спускается на землю. В нартских сказаниях Хуцау остается на небе, часто приходя на помощь небожителям в борьбе с нартами. Имя Хуцау безпрестанно в устах осетина, оно слышится в большинстве пожеланий, которыми так щедро снабжен этикет поседневной жизни [Миллер, с. 423; Миллер 1882, т. 2, с. 239; Калоев 1991, с. 600]. Венгерский ориенталист Е. Зичи в 1897 году писал: «Самым могущественным божеством осетинского рая является Хузан; его имя встречается во всех осетинских молитвах, так как он податель добра и зла; это он посылает духов жатвы, здоровья, счастья на охоте и т.д.» [Осетины 1967, с. 289]. Это древний иранский религиозный термин. В качестве непосредственных этимологических параллелей стоит отметить согдийское xutāw, хорезмийское xuζāw, ягнобское и шугнанское xudo, талышское xydo, язгулемское xêdo «Бог», особенно интересное для болгаристики идущее из аланского балкарское xəčaw – название месяца мая, а также Xəčaw – название урочища на левом берегу реки Джуарген [Абаев, с. 112-113; Абаев, т. 4, с. 255-256]. Очевидно, именно так, Хэчау, называли своего верховного бога предки балкарцев – ираноязычные алано-булгары. На североиранском наречии венгерских ясов ещё в XV веке верховный Бог назывался Хэцхса, что ещё ближе напоминает Эдфу [Калоев 1996, с. 271]. С другой стороны, слог «бо» в аварском названии колдуна, жреца боколобър, сохраненном Феофилактом Симокаттой, може являться формой указанного выше староболгарского слова «фа» – идол, кумир, которое полагают иранским. Тем более, что вторая часть слова идентична названию языческого жреца у дунайских булгар, которое также, возможно, имеет иранские корни. Бога половцев Плано дель Карпини зовет Кам. А брат Бенедикт Поляк утверждает, что команы называют верховное божество Кодар [Христианский мир и «Великая Монгольская империя». Материалы францисканской миссии 1245 года. «История Тартар» брата Ц. де Бридиа / Критич. текст, пер. с латыни С. В. Аксенова и А.Г. Юрченко; экспозиция, исслед. и указ. А.Г. Юрченко. – Санкт-Петербург: Евразия, 2002, с. 118]. Очень похожий теоним Кудай в языках южно-сибирских тюрков – хакасов-сагайцев, телеутов, алтайцев, шорцев – означает «Бог» и считается поздним заимствованием из персидского [Радлов В.В. Опыт словаря тюркских наречий. – Санкт-Петербург: типография Императорской Академии Наук, 1899. – Т. II. – стлб. 998-999; Львова, Октябрьская, Сагалаев, Усманова 1988, с. 18]. Согласно верованиям сагайцев, бог-творец Кудай был громовержцем, преследующим злых духов молниями [Алексеев 1992, с. 106]. Именно Кудай фигурирует в некоторых космогонических легендах алтайцев [Львова, Октябрьская, Сагалаев, Усманова 1988, с. 18]. Таштыпские шорцы называли верховное божество не Ульгеном, а Кудаем [Алексеев 1992, с. 107-108]. Кодай зовут Аллаха поволжские татары [Баязитова 1986, с. 134]. К небожителям, по кумандинским верованиям, относился также Кыдай-кан – бог, помогавший шаману во время путешествия в верхний мир [Алексеев 1992, с. 105]. Следы этого термина сохранились также у якутов и тувинцев. В якутской мифологии есть Кыдай Баксы Тойон – божество, дарующее искусных кузнецов и могущественных шаманов, и Кытай Баксыла – третий сын Верховного бога – Творца, служащий кузнецам трех миров [Пекарский Э.К. Словарь якутского языка. – Москва: Изд. АН СССР, 1959. – Вып. 5-6. – Т. II. – 2508 стлб.; стлб. 1363, 1441]. Кроме того, у северных якутов посвященное духу животное называют кудьай, а у тувинцев куудай «ездовой кастрированный олень», первоначальное значение – «серый конь» [Ксенофонтов Г.В. Урангхай-сахалар. Очерки по древней истории якутов. – Якутск: Нац. изд-во Республики Саха (Якутия), 1992. – Т. I, 2-я кн., с. 304; Ванштейн С.И. Тувинцы-тоджинцы. Историко-этнографические очерки. – Москва: изд-во восточной литературы, 1961, с. 32], посвященный божеству, использовавшийся в качестве жертвенного животного. В орхоно-енисейских надписях не упоминаются ни Ульгень, ни Кудай, известные позднейшим тюркам как демиурги [Львова, Октябрьская, Сагалаев, Усманова 1988, с. 19]. В любом случае, половцы, хотя и являлись чистыми тюрками, скорее всего, также не были тенгрианцами. Вот что действительно хорошо известно в науке.
  9. Следует также обратить внимание на образ охотников – братьев-близнецов, которые гонят зверя, показывающего новую родину. Во многих схожих старинных легендах других народов, нет охотников, только лань. Предания об охотниках-близнецах, которые стали создателями разных этносов, встречаются прежде всего в традициях восточных народов [berze-Nagy 1927, о. 65-69]. Кроме сюжета о братьях-охотниках, специфически мадьярскими являются сами полулегендарные персонажи, которые нигде, кроме венгерских хроник, не встречаются, и мотив похищения женщин, зафиксированный в мифе [berze-Nagy 1927, о. 164]. Имена Hunor и Magor явно отражают древние названия родов. Это две фратрии. Ближайшие родичи мадьяр, ханты и манси тоже делятся на две такие родовые группировки, которые могут обмениваться женами: это Мось (Мощ) и Пор. У них свои священные символы и ритуалы. Фратрии воплощали две системы противопоставленных символов – богов, священных животных, культовых предметов; люди Мось считались связанными с небесным миром, Пор – с земным и преисподним. Название фратрии Мось родственно этнонимам манси, мещера и мадьяр, а также имени мифического предка Могор, Магор [Петрухин 2003, с. 406-407, 423]. Имя его брата, судя по всему, воспроизводит этноним унгары, унгра, йура, угры, югра. Завершение мифа следует связать с мадьярами, которые в VIII веке, живя в соседстве с хазарами и ираноязычными аланами, в какой-то степени ассимилировали их. Эта гипотеза подкрепляется этиологическим мифом венгров у того же Кезаи. Жил гигант по имени Menroth, у которого было несколько жен и много детей. Два его сына Hunor и Magor жили в Персии. Ростом и цветом кожи они были похожи на гуннов (в позднесредневековой традиции под этим названием фигурировали разные, порой диаметрально противоположные народы), но в речи их были различия. Имеется еще один вариант этого мифа: бассейн реки был захвачен военачальником Morout. После его смерти власть перешла к его потомку Menumorout. Так его называли венгры (мадьяры) потому, что у него было много жен. Страна, которой он правил, называлась Хазар [Rоheim 1954, p. 10]. Гигант здесь не отрицательный персонаж, демон, а глава рода. Уместно отметить, что в иранской мифологии дивы (гиганты) также имели семьи. Большая часть Кавказа, где одно время жили мадьяры, о которых говорится в венгерском мифе, в раннем средневековье входила в состав Ирана (в мифе – Персии). Большой интерес представляет имя Menrout в венгерской легенде. В иранском мифе о саках (скифах) и сакских богатырях див по имени Menheras возглавляет борьбу против Рустама. Тот факт, что в обеих версиях (иранской и венгерской) действие происходит в Иране, возможно, свидетельствует об их взаимосвязанности. А о связи венгров и хазар уже здесь говорилось, и не раз. Как и о наличии ещё в ХІІ веке в собственно венгерской среде групп, исповедующих иудаизм. Хазарские влияния на венгров на раннем этапе их этногенеза выхвали к жизни, например, идею о родстве мадьяр с евреями в их протестантской историографии – в частности, «Origines Hungaricae» Фориша Ференца Отрокочи (1693). В новое время теория еврейско-мадьярского родства пользовалась популярностью, особенно среди протестантской интеллигенции. Эта теория дожила вплоть до XVIII века. С формированием этнического национализма и падением религиозной идентичности (хотя бы в среде интеллигенции) идеология еврейско-мадьярского родства стала частью венгерского ориентализма.
  10. Спасибо, что обратили мое внимание на черных булгар. Я так понимаю, что их название к моменту походов Святослава Хороброго исчезает, заменяясь ясами. То есть они – часть северокавказских алан. И предки северокавказских же балкарцев и карачаевцев, а не украинцев. Черные булгары точно так же не при чем, как и черные клобуки. Основание булгарами Фанагории, Тмуторокани, Чернигова, «Тороцка» (Торчеська?), Путивля, Ужгорода, который, кстати, всегда, начиная с довенгерского времени, VIII-IX веков, был для своих основателей, коренного украинского населения, Ужгородом, городом, укреплением по реке Уж, а не «Унгваром», ничем не подтверждается. Подозреваю, что данные, хотя бы отчасти, взяты из уже упоминавшихся фальшивых летописей Нурутдинова. Про Шамбата и обитание предка Аттилы в Киеве, по-моему, тоже оттуда, хотя источник идей почему-то скромно не указывается. Впрочем, возможно, они пришли через чье-то услужливое посредничество. Скорее всего, самопровозглашенного академика и профессора частных вузов Юрия Константиновича Бегунова, чье очередное сочинение значится в списке литературы. Преклонных лет, на содержании у Русской православной церкви Московского патриархата, издает и поддерживает всё подряд, что критикуют русофобы, в том числе разные фальсифицированные тексты, иной раз противоречащие друг другу. Слегка сумасшедший и основательно зацикленный. Хорошо знает средневековую киеворусскую литературу, но, не скрывая иронии, агитирует за разную ненаучную фантастику, вроде почти неподдельных булгарских летописей и поэм. В результате деятельности его и ему подобных радетелей нурутдиновщина попадает всюду. Без фальсификаций почему-то ни одна попытка усмотреть что-то тюркское в украинцах не обходится. В Молдавии нурутдиновщину ни с того, ни с сего взялся пропагандировать местный «молдаванин» Роман Аронович Рабинович, 1962 года рождения, ректор и проректор по научной работе Высшей антропологической школы, созданной под прямым руководством советника президента Молдовы по вопросам внутренней политики, творца идеологии молдаванизма и матерого украинофоба Марка Ткачука. В прошлом Рабинович – археолог, специализировавшийся на золотоордынском времени. Ориентировался, естественно, на Льва Клейна и его ленинградцев. Справедливости ради надо отметить, что раньше некоторые его статьи, например, про славянский город Берладь, были неплохие. Теперь строчит про тюркское происхождение волохов на основании нурутдиновских фальшивок. Оно ведь как? Каждый берет себе из непрекращающегося потока почти неподдельных летописей то, что ему выгодно, выдергивает из контекста, а на все прочее, что не укладывается в рамки здравого смысла и противоречит всему, что накоплено человечеством, закрывает глаза. Там же тюрками являются также украинцы, немцы, англичане, французы, индусы, шумеры, майя, ацтеки. Порождения больного сознания пожилого казанского учителя начали победоносный поход по искусственно созданному государству Молдавия. Впрочем, украинцев Рабинович фальшивками покуда почти не трогает, и на том спасибо. По украинцам, которые, являясь в Молдавии коренным населением, намного более древним, чем восточные романцы, подвергаются там геноциду, румынизации и русификации, специализируется иной его сотоварищ по шовинистическому журналу «Русин», молдавский болгарин Николай Дмитриевич Руссев, 1958 года рождения. До 2006 года ректор той же Высшей антропологической школы, а нынче доцент кафедры антропологии и социальных технологий. Этот, с позволения сказать, ученый настолько свихнулся на ненависти к украинцам, что каждую свою статью на традиционную золотоордынскую тематику завершает голословными заявлениями насчёт того, что именно украинское население Орхейских гор сохранило какие-то не конкретизированные ближе кочевнические элементы быта и обычаи, что именно украинское козачество возникает вследствие распада татарских орд и угасания золотоордынских городов. При этом статьи совершенно о другом, а все эти утверждения каждый раз находятся в их заключительных предложениях и не подкрепляются никакими источниками и ссылками. О чем бы не писал, завершает тем, что ненавистные ему украинцы – чучмеки. Вот такие вот псевдоисторики с социальными технологиями и были идейными вдохновителями румынских бандформирований, вырезавших украинские села в Приднестровье. Напомним, что шовинистический журнал «Русин» издает бывший инструктор ЦК ЛКСМ Молдавии, а потом издатель, специализирующийся на медицинских брошурках и порнографии (без преувеличений) Сергей Суляк. Король гуннов Аттила был ханом исключительно в бредовых видениях тюркоманьяков, не подлежащих принятию всерьёз. Ни один аутентичный источник не приписывает ему этот титул. Арпад и его отец тоже никогда не носили ханского титула, и называть их ханами в высшей степени антиисторично. К Черной Булгарии они не имели отношения, во всяком случае, в источниках. Были настроены антиславянски. В Паннонии, судя по словам Константина Багрянородного и русского летописца, венгры прежде всего должны были отвоевать себе жизненное пространство, изгнав славян и волохов [Плетнёва 1982, с. 112]. Поэтому особо восхищаться и обольщаться тем, что Олмош поставил церковь на могиле Аскольда [Брайчевский 1989, с. 100], не стоит. Тем более, что Аскольд и его брат Дир были пришлыми узурпаторами киевского трона, принадлежавшего местной династии Киевичей, а после неудачного похода на Византию, чтобы его не свергло местное славянское население, Аскольд принял христианство и стал византийским вассалом. Крестил же его константинопольский патриарх Фотий, бывший хазарином по национальности... Что касается рода Дуло, то он действительно упоминается в венгерских хрониках, в их легендарной, а не исторической, в отличие от дьюл, исповедовавших иудаизм, части. На мой взгляд, это сообщение, этногоническая легенда, больше свидетельствует об иранскости булгар, их идентичности с аланами, и об их участии в раннем этапе этногенеза венгров, чему, собственно, никто из ученых не сопротивляется. Сохранилась она в составленной в ХІІІ веке Шимоном Кезаи хронике «Деяния венгров». Однажды некие охотники, жившие в Персии, отправились за добычей на болота Меотиды. По пути им встретилась олениха, которую они стали преследовать, но вдруг она исчезла, и поиски оказались безуспешными. Охотники решили вернуться домой, но заблудились и остались в болотах, где жили пять лет. На шестой год они встретили женщин и детей, которые оказались членами семьи принца Белара (очевидно, имеются в виду булгары). Все мужчины в этой семье были убиты. Охотники привели встреченных в свое жилище. Среди женщин оказались две дочери аланского принца (princeps Alanorum) Дула, и двое охотников Hunor и Magor женились на них. Так возник мадьярский народ [berze Nady J. A czodaszarvas mondaja // Ethnographia. – Budapest, 1927. – № 38, o. 65-80, 145-164; o. 164; Rоheim 1954, p. 11]. По мнению исследователей, эти имена встречаются и в «Деяниях» Анонима (рубеж XII–XIII веков). Аноним пишет, что одним из предков династии Арпадов был некий Eunedubelianus. Его имя нигде не встречается, кроме Анонима. Исследователи полагают, что это объединение имени матери прародителей Энех, родового названия Дула, этнонима Белар и латинского суффикса [Györffy Gy. Krуnikoinkés a magyar Őstörténet. – Budapest, 1993, о. 17]. Уже давно имя аланского князя Дуло сопоставили со средневековым названием части аланов «тул.ас», «дулас» [Афанасьев Г.Е. Этническая территория буртасов во второй половине VIII – начале X в. // Советская этнография. – Москва, 1984. – № 4, с. 40]. Исследователи также обратили внимание на то, что среди современных осетин получила распространение фамилия Дулати [Абаев В.И. К алано-венгерским связям // Europa et Hungaria (Congresus ethnographicus 114. Hungaria 16-20. X. 1963. Budapest). – Budapest, 1965, с. 376-378; Калоев Б.А. Венгерские аланы (ясы): Историко-этнографический очерк. – Москва: Наука, 1996; Калоев 1999, с. 220]. Однако нет свидетельств о том, что Арпад причислял себя к роду Дуло, считал себя аланом или булгарином, тем более нигде не засвидетельствовано тенгрианство хотя бы одного венгра. Сюжет об олене-проводнике, имеющий отношение к мадьярской праистории, появился в XVI веке и у польского историка Мацея Меховского в его «Трактатах о двух Сарматиях». Меховскому достаточно было известно о Восточной Европе, в том числе о мадьярской праистории. Он пишет, что югры, то есть предки венгров, следуя за ланью, покинули свою родину, которая, по его мнению, располагалась в Приуралье и пришли в Европу, «на землю сарматов» [Меховский, 1936, с. 79]. Легенда о путеводном олене является оригинальной мадьярской традицией, древним наследием мадьярской культуры. Как показали исследования, венгерский миф о чудесном олене в начальной своей части весьма близок обско-угорскому мансийскому мифу о двух охотниках, которые преследовали небесного лося: один – на крыльях, другой – пешком. Крылатый охотник поразил лося и сказал пешему, где найти добычу: тот нашел зверя и увидел, что земля вокруг изобилует рыбой и зверем. Тогда он навсегда остался на новой родине. От этого охотника произошел род Пастер у истока Оби [Петрухин 2003, с. 423; Berze-Nagy, 1927, о. 72]. Имеются и другие фольклорные данные о том, что раньше манси – самые близкие родственники венгров – считали лося священным, и в мансийской культуре встречается сюжет о мифической охоте на лося [Ромбандеева Евдокия. Душа и звезды. Предания, сказания и обряды народа манси. – Санкт-Петербург – Ханты-Мансийск: Стерх, 1991, с. 22]. В мотиве о семье Белара венгерский миф сохранил, очевидно, память о генетических связях мадьяр с алано-булгарами Меотиды, в соседстве с которыми жили венгры до переселения на Запад. Под булгарами в данном случае, возможно, действительно следует понимать тех «черных булгар», которые жили около Кубани и о которых Константин Багрянородный упоминал в трактате «Об управлении империей» [Константин 1991, с. 53, 175]. По всей видимости, они являлись ираноязычными. Род Дуло относится к аланам, как это говорится в самом тексте хроник. Таким образом, мифологическая легенда возникла еще до прихода мадьяр-угров в Паннонию [Gyorffy 1993, o. 11]. Однако в этом случае миф отмечает лишь контакты между аланами и венграми-мадьярами. Правомерно заключить, по мнению отдельных исследователей, что в мифе отразились «исторические» факты. Мадьяры на Северном Кавказе, по-видимому, брали алано-булгарских женщин в наложницы. Здесь стоит вспомнить мифических прародителей удмуртов – великанов алангасаров, название которых явно связано с именами двух древних народов – алан и хазар. Один из них, согласно мифу, охотясь с собакой, нашел девушку, на которой женился и положил начало роду людскому [Петрухин 2003, с. 232, 422].
  11. В отношении хазарского самосознания Артура Кёстлера есть свидетельства его знакомого, чилийского дипломата, культуролога и философа Мигеля Серрано. Естественно, Кёстлер не родился с таковой идентификацией, а обрёл её в результате длительных поисков, приписал её сам себе после научных изысканий. Она искусственна, это верно. Но это не означает, что она исторически не обоснована и что хазары не сыграли важную роль в этногенезе ашкенази. То, что называют языком идиш, а раньше попросту жаргоном, распространилось не сразу, этому предшествовали определенные интеграционные процессы в среде иудеев совершенно разного происхождения. Караимы действительно не семиты, но и подавляющее большинство нынешних евреев не является потомками библейских колен. Это правнуки иудеев, но не обязательно и даже преимущественно не ближневосточного происхождения. Есть среди них абиссинцы, туареги, йеменцы, персы, хорезмийцы, грузины, аланы, черкесы, хазары и, конечно же, тюрки, в чем можно порой убедиться невооруженным глазом. Караимское же вероисповедание – одна из иудейских сект, но ведь нынешние христиане, мусульмане или буддисты не являются потомками тех народов, среди которых возникли или распространялись первоначально указанные религии. Ещё любопытны крымчаки – крымские татары-иудеи, которых не следует путать с гагаузами, потому что они ортодоксальные и говорят на татарских диалектах. Собственно, почему нет, ведь писал же в ІХ веке Эльдад га-Дани об иудеях Хазарии: «Они разговаривают на Святом (иврите), персидском и кедарском (тюркском) языках. Соседями их являются народы, поклоняющиеся огню и женящиеся на своих матерях, дочерях и сестрах» [ТВОРАО. – Санкт-Петербург, 1874, т. 17]. Это он о печенегах и гузах, в среде которых, как и у многих других тюркских народов, долго процветало кровосмешение. А иудеи уже тогда были персидского происхождения, из числа маздакитов, и местные тюрки, успешно обратившиеся в иудаизм. Неизвестно, является ли часть тюркоязычных греков-урумов потомками крещёных на византийской территории хазар. Евреи Турции, которых в Турции примерно один процент населения и проживают они в крупных городах, считают себя турками, исповедующими иудаизм. Хорошо бы вспомнить также горских евреев и персоязычных татов, коих армянские ученые, впрочем, считают исповедующим иудаизм субэтносом, близким к армянам. Я уже обращал внимание собеседников на отдельные выразительные тюркские черты трех политических противников украинца Виктора Ющенко – происходящей от восточноевропейских евреев-ашкенази и карабахских евреев Юлии Тимошенко, потомка молдавских ашкенази Сергея Тигипко и потомка буковинских ашкенази, выходца из старинного еврейского рода Арсения Яценюка. В принципе можно считать, что фамилия последнего образована от польского гипокористика популярного у иудеев ветхозаветного имени Иаков – Яцек, но можно усмотреть в его фамилии и употреблявшееся куманами имя Асен, впервые упомянутое в летописном сообщении о смерти в 1082 году половецкого хана Осеня, тестя хана Аепы, чья дочь – «Аепина дщерь Осенева внука» – была отдана замуж за Юрия, сына князя Владимира. Сыном Осеня иногда полагают Боняка. Он же владел аланским городом Осеневъ в Подонье, который отбивали русские князья два раза – в 1111 и последний раз в 1116 годах. Другой половецкий хан по имени Асинь, брат Багубарса, был пленен великим князем Володимиром Мономахом в 1096 году возле Белой Вежи. Антропоним хорошо известен византийским источникам, встречается у половцев на Балканах, а особенно в Румынии, Бессарабии и Восточной Валахии, то есть крайне близко к Буковине. Причем, по мнению лингвистов, вполне вероятной является его йотация в славянских языках и появление формы Ясен [Стоянов Валери. Bulgaro-Turcica 3-4. История на изучаването на Codex Cumanicus. Неславянска, кумано-печенежска антропонимика в българските земи през XV век. – София: издателска къща Огледало, 2000, с. 201-204]! Тегип – тюркское имя. Да и девичья фамилия ещё недавно смуглой и темноволосой гражданки Юлии Владимировны Тимошенко – Григян, судя по всему, родственна имени отца половецкого хана Аепы – Гирген (Герген) [Стоянов Валери. Куманология: Опити за реконструкция. – София: академично издателство «Проф. Марин Дринов», 2006, с. 232]. Предки всех трех явно говорили на хазарском. Или на половецком? Интересны более или менее явные тюркские антропологические черты ещё нескольких украинских политиков ашкеназского и полуашкеназского происхождения – Юрия Луценко, например, Николая Катеринчука (Моора) или Александра Турчинова. Стоит вспомнить также одного из лидеров украинских евреев, депутата от Блока Юлии Тимошенко Александра Фельдмана. И не только потому, что его давно жаждет увидеть бельгийская полиция, но и потому что обладает он азиатской, причем типично тюркской внешностью. Даже эпикантус есть. Да и этимология его фамилии недвусмысленно указывает на Поле Половецкое, Дешт-и-Кипчак. Полевой ведь человек. К недавним выборам и нашей дискуссии о Викторе Федоровиче Януковиче. В одном из фейлетонов увидел интересное наблюдение о нем: «улыбка Будды». Действительно, у героя украинских шуток «Віктора Підслуховича» иногда резко неславянская мимика, в том числе и характерная азиатская улыбка в сочетании с такими же чертами лица. Повторюсь, что Янук – татарско-турецкое имя, и происходит от турецкого yanuq, yanїg «сгоревший, обгоревший, опаленный, подожженный; загорание, загар; истощенный, страдающий от любви», от корня yan- «сгорать, обгорать, загорать; гореть, светить; зажигать; страдать, сокрушаться» [прочесть о нем и его этимологии можно здесь: Стоянов Валери. Bulgaro-Turcica 3-4. История на изучаването на Codex Cumanicus. Неславянска, кумано-печенежска антропонимика в българските земи през XV век. – София: издателска къща Огледало, 2000, с. 296]. Такой вот наш нынешний Президент. И это тоже современная тюркская Украина.
  12. Про Галенко. Яковенчиха все сокрушалась, что на его статью внимания не обращают. А чего на неё время тратить, если человек вообще не читал первоисточников, никогда не слышал о парфянском выстреле и прочих вещах, которые даже неисторикам известны?! Даже внешне бритоголовый Галенко производит на впервые увидевших его серьёзных ученых впечатление авантюриста. Он бывший кагэбист, после падения Совдепии то ли так и не попал по месту назначения – в Турцию, то ли был отозван, и вместе с сотоварищами по несчастью ошивался в редакции «Східного світу». Некоторые из них даже щеголяли для понта в бурнусах. В то время Институт востоковедения был местом отсидки для бывших партработников со степенями. Парня заприметили Толочко и сын, кои нуждались в ручном, карманном османисте, готовом списать на турков всё, что нужно, вот и геройствует до сих пор в несчастной украинской науке боец невидимого фронта. Или вот любимец почтеннейшей публики, Бушаков Валерий Анатолиевич (настоящее имя – Ризе Валерий Константинович). Родился в 1942 году в Хабаровске. Работал автослесарем, штукатуром. В 1972 году закончил, как он сам его называет в автобиографии, факультет английского языка (наверное, филологический факультет?!) Винницкого государственного пединститута. После чего трудился учителем этого самого языка в средней школе, потом переводчиком в Институте животноводства степных районов имени М.Ф. Иванова «Аскания-Нова» в Чаплинском районе Херсонской области. Проще говоря, в заповеднике. Как Вы понимаете, особой практики в языке там не предусматривалось, разве что Даррелл пару раз заезжал. К языковедению, топонимии, тем более к тюркской, животноводство тоже имеет весьма и весьма отдаленное отношение (разве что то наука, и то наука). Поступить на восточную филологию в Москву, Ленинград или Ташкент герой отечественной науки, защитник автохтонности сирых и убогих крымских татар так и не удосужился. Примечательно, что огромную литературу по тюркологии на английском языке гражданин Ризе не использует ни в одной из своих работ, что, очевидно, свидетельствует как о его научной добросовестности и эрудиции, так и о глубине познаний в английском. Консультирует Петра Толочко, коий его и вытянул. Для творчества Бушакова вообще очень характерно использование различных общедоступных энциклопедий, справочников и тому подобной легкомысленной литературы, без углубления в специальные вопросы. В то же время ему незнакомы многие общеизвестные, давно переведенные на русский, немецкий, французский, английский и другие языки, прокомментированные и исследованные первоисточники, касающиеся его тем, например, «Ашхарацуйц» [рекомендую: Shirakatsi, Anania. The Geography of Ananias of Sirak (Asxarhacoyc): The Long and the Short Recensions. Introduction, Translation and Commentary by Robert H. Hewsen. –Wiesbaden: Reichert Verlag, 1992. – 467 S.] и другие раннесредневековые армянские географические сочинения, вот и пишет бред. Никогда не стыдится ссылаться на себя самого. Очень не любит упоминаний об индоариях. В качестве тюркской он рассматривает всю топонимику Крыма подряд, включительно со славянской, старогреческой, северноиранской и индоарийской, на существование которых не раз указывали профессиональные языковеды. Те же языковеды, включая академика Олега Трубачева, не раз ставили этимолога-любителя на место, указывая, например, на полное незнание им особенностей исторической фонетики греческого и других языков, но предшественников и современников Ризе попросту игнорирует или отвергает с ходу, без доказательств. Благо, тюркских языков много, и хоть в одном да можно найти нечто похожее, чтобы как-то истолковать неподдающееся местное название. Народная этимология – там основной метод, просто народ «не наш», и экзотичность Бушаковских надуманных построений производит на несведущих иногда впечатление. Неудивительно, что его сочинения так любит гражданин Вальде. Впрочем, им всем осталось недолго, и в Украине скоро будет покончено с пропагандой зловещего реваншистского пантюркизма во всех его видах. Молодое поколение ученых будет смотреть на историю украинского народа так, как подобает украинцам, будет мыслить по-украински и писать правдивые книги о прошлом своей страны. Толочкам, яковенкам, поповичам, галенкам, бушаковым и прочим шовинистическим уродам придет конец.
  13. Ещё про хазар. В экстрактах дербентской хроники у Мюнаджим-баши в богатый событиями 1064 год попало такое сообщение: «В том же году и остатки хазар численностью в 3000 семей (домов) прибыли в город Кахтан из страны хазар, отстроили его и поселились в нем». Еще в переводах этого арабского текста речь идет о прибытии этих хазар в город Кахтан хазарской страны или (как вариант) «в Кахтан на (прежней?) хазарской территории». Это известие следует за упоминанием захвата в том же году многих исламских земель. Здесь загадкой является уже сам город Кахтан, название которого созвучно названию арабского племени кахтан. А поскольку, согласно ал-Масуди, на происхождение от этого племени претендовали правители Хайтака в Дагестане, допускают, что Хайтак и есть Кахтан. Однако в тексте Мюнаджим-баши речь идет о городе Кахтан, а такой город не известен ни в Хазарии, ни в окрестных землях по другим источникам [Новосельцев 1990]. Впрочем, это не повод сомневаться в его существовании. Откуда пришли хазары и что подвигло их покинуть места своего обитания? Уж во всяком случае, не половцы. Как мы имели возможность убедиться, с половцами хазары ладили гораздо лучше, чем русины, болгары или византийцы. Сказывался большой опыт. Следовательно, случилось нечто другое. Что произошло на самом деле, объясняет такой непредвзятый и достоверный источник, как киеворусские летописи. Один из внуков Ярослава, Ростислав Владимирович, бежал из Новгорода, явно не от добра, скорее всего, был изгнан властолюбивыми дядьями [Грушевський 1905, с. 53]. Молодой князь явился со своей дружиной в Тмуторокань и, выгнав Глеба, в 1064 году захватил этот город. Сопровождали его Порей, киевский воевода, и Вышата, сын Остромира, воеводы новгородского, потомок древлянского княжича Добрыни Низкинича, дяди князя Владимира. Оба имели связи и пользовались авторитетом среди русского населения Тмуторокани [Гумилев 1997, т. 1, с. 372]. В следующем 1065 году сюда прибыли Святослав и Глеб с войском. Ростислав ушел из города не потому – объясняет летопись, – что испугался, а потому, что не желал сражаться со своим дядей. Восстановив Глеба на княжении в Тмуторокани, Святослав удалился, Ростислав же снова овладел городом, а затем утвердил свою власть в Прикубанье и других областях Северного Кавказа и Приазовья. Чеканил редкий тип монет, подражаний Иоанну Цимисхию, обложил данью местные инородческие племена. Поэтому можно согласиться с Артамоновым, что Ростислав пользовался успехом у населения, считавшего Тмуторокань своим экономическим и политическим центром и нуждавшегося в смелом, предприимчивом вожде [Артамонов 1962, с. 441], но оно могло быть только и исключительно славянским. Всех остальных Ростислав рассматривал как данников. Именно у местного славянского населения он укрылся при появлении Святослава и с его помощью настолько прочно куселся на княжеском столе в Тмуторокани, что Святослав больше уже не пытался выжить его оттуда силою [Артамонов 1962, с. 441]. Летопись рассказывает, что воинственный Ростислав «емлющю дань у Касогъ и у инђхъ странъ», под последними, очевидно, следует понимать и хазар, вынужденных спасаться бегством в Дагестан. Он начал энергично воевать с соседями и этим обеспокоил Византию [Грушевський 1905, с. 53]. Греки отнюдь не желали усиления русинов на Черном море. Кровавые гекатомбы Игоря и победоносный поход Святослава Хороброго ещё не были забыты, а Ростислав был сыном того полководца, который всего лишь в 1043 году шел громить Константинополь [Гумилев 1997, т. 1, с. 341]. Экспансия Ростислава грозила перекинуться на Крым. «Сего же убояшеся грьци» и отправили корсунского катепана, вероятно, стратига Херсонской фемы, с тайным враждебным намерением («послаша с лестью котопана»). Согласно обоснованному предположению Шахматова, летопись передает в данном случае сведения, собранные Никоном, современником событий, жившим в Тмуторокани; к сведениям этим приходится относиться с полным вниманием. Из дальнейшего рассказа видно, что Ростислав отнесся к корсунскому катепану с доверием («и ввђрившюся ему, чтяшеть и Ростиславъ»). Катепан дал князю выпить чашу с вином, растворив в нем яд, который был скрыт у него под ногтем, и Ростислав умер. Похоронили его в местной церкви Богородицы. Летопись с огромной симпатией говорит об этом предке галицкой династии [Грушевський 1905, с. 53]. При дружественном нейтралитете половцев и согласии мирволивших иудеям ясов да касогов город мог отойти Византии, и в нём бы посадили, как в Крыму, наместника-хазарина, крещёного, а может быть, и нет. Но среди населения Тмуторокани многие предпочитали, по-видимому, русскую власть всякой другой. Проводить аналогии с Херсоном в отношении существования в Тмуторокани выборной власти, интерпретируя просьбу жителей города, обращенную к Никону Печерскому, как решение вопроса о замещении княжеского стола [Гадло 1989; 1990; 1994; 2004], преждевременно – других причин для подобных заключений автором этой гипотезы, не приводится. После смерти Ростислава, «князя острова того», именно Никон, по словам Киево-Печерского патерика, «умолен бысть от людей тех» [Абрамович 1930] на поездку в Чернигов к Святославу Ярославичу с ходатайством вернуть изгнанного Ростиславом Глеба «на столе томъ» в Тмуторокань, при этом вполне вероятно, что «горожане отдали предпочтение духовному лицу, чтобы обезопасить его от княжеского произвола в экстремальной ситуации» [Кабанец Е.П. К вопросу о роли Тмутараканской епархии в церковной истории Древней Руси конца XI вв. // Сугдейский сборник. – Киев–Судак, 2005. – Вып. II]. Это доказывает, что, вопреки некоторым предположениям [Артамонов 1962, с. 441], за смертью тмутороканского князя Святослав не стоял. Также совершенно глупо предполагать, что «отравление Ростислава могло быть чисто византийской услугой друзьям империи» [Артамонов 1962, с. 441], потому что в качестве союзника византийцы могли рассматривать только Всеволода Ярославича, женатого на греческой принцессе, но никак не его брата Святослава. Зато правы те, кто утверждает, что Ростислава поддерживала русская партия [Артамонов 1962, с. 441], а не еврейская [Гумилев 1997, т. 1, с. 341]. Коварное убийство стало достоянием общественности и вызвало восстание против катепана в самом Херсонесе [Грушевський 1905, с. 510]. Его забили камнями херсонесцы, вероятно, русины, и их там было много. Следует думать, что Ростислав действительно пользовался влиянием в Крыму, имел приверженцев там и пробовал расширить туда свою волость [Грушевський 1905, с. 510-511]. Кстати, судя по печати, найденной в Херсонесе и датированной ІІ-ІІІ третью ХІ века, тогдашний «вестарх» и «катепан» носил варварское имя что-то вроде Цулы. Это был последний известный византийский чиновник с хазарским именем [Байер 2001, с. 146].
  14. Про кагана русов в арабских и персидских источниках. Да, ибн Русте зовет царя русов хакан-рус, то же у Гардизи, а «Худуд ал-алам» зовет государя этого народа несколько иначе – рус-хакан. Но ибн Русте и Гардизи также упоминается правитель славян свит м.л.к, то есть арабское свит ал-малик – свит-царь. Действительно, в следующей фразе, сохранившейся у ибн Русте и ал-Марвази и повествующей о наличии верховых животных у главы славян, последний назван именно «малик». «Худуд ал-алам» передает этот титул как б.смут свит, то есть арабское йусаммунаху Свит – «называют его свит». Исследователи давно уже полагают, что это обозначение не суверенного государя, а главы объединения племен. Этот титул так же давно сопоставлен со «светлыми князьями», которые, согласно письменным источникам, подчинялись великому князю киевскому, владыке Руси. Обратите внимание, что уже тогда зафиксированный арабами и персами эпитет произносился так, как это до сих пор принято в одном из наиболее архаичных славянских языков, которым говорят прямые потомки русинов, – в украинском (світлий). Свит ал-малик – такая же гибридная конструкция, как и рус-хакан, сочетание славянского слова-эпитета и восточного титула, подходящего по статусу и функциям. Поэтому хакан всего лишь удачно подобранный термин самих арабских авторов, а не славян-русинов. Если мы не считаем, что племенные светлые князья, соответствующие западноевропейским графам и герцогам, титуловали себя на арабский манер маликами, то почему верим, что великий князь русский звал себя хаканом? Таким образом, научная объективность убедительно заставляет отказаться от фантазий о каганстве киевских правителей. Следует помнить, что этому противоречил также чисто европейский характер их правления. Ни один из западных союзников не рассматривал великого князя киевского как восточного царька, ненасытного хана или султана, азиатского деспота.
  15. Я же не виноват, что тот же академик Толочко так увлекся перебежками из одной фракции парламента в другую, политическими выступлениями против ненавистных ему украинских патриотов и внутринаучными интригами, что не стал сильно заморачиваться над своей книгой о кочевниках, а просто списал раздел о половцах из научно-популярной да к тому же еще и местами набитой россказнями книги Плетнёвой – вместе с построением фраз, выводами, оценками. Вместо того, чтобы самостоятельно покорпеть над первоисточниками, – глядишь бы, и пришел, родимый, к каким-то свежим выводам. Теперь приходится самим думать да ещё и подвергаться разного рода обвинениям. Что ж, таково бремя белого человека: «Твой жребий – Бремя Белых! Терпеливо сноси Угрозы и оскорбленья И почестей не проси; Будь терпелив и честен, Не ленись по сто раз – Чтоб разобрался каждый – Свой повторять приказ». Это Редьярд Киплинг, знаменитое «The White Man's Burden». Пару востоковедческих идей Вам для медитации. Попробуйте хотя бы немного реконструировать быт и культуру печенегов – и Вы увидите их поразительное отличие от украинцев и особенно от козаков. А единственным носителем тех бытовых черт, которые в будущем будут определять облик козачества, является русин, великий князь Святослав Игоревич. Козачий быт древний, он восходит к дотюркскому, сармато-аланскому населению украинских степей, как и многие сюжеты козацкого фольклора. Он враждебен тюркскому. «Только после появления в степях казачества кочевники уступили европейскую степь земледельцам» [Плетнёва 1982, с. 120]. Современный украинский ученый, доктор филологических наук Константин Николаевич Тищенко – знаток нескольких десятков языков, основатель и директор единственного в мире Лингвистического учебного музея при Киевском национальном университете имени Тараса Шевченко пишет: «При попытках вывести укр. козак от «дтюрк. kẹz- ‛ходить, бродить, путешествовать’»... не указуют, откуда взято этот «древний тюркизм» без иного следа в современных тюркских языках. И если казак в языках тюрков – это действительно питомое слово, то как его сингармонизм а~а развился из питомого корневого е? Кроме того, в словарях каждого из тюркских языков не зафиксированы слова, которые были бы родственны слову казак (а не производные от него). Это снова указывает на вероятное заимствование. Так же и слово черкес есть лишь в части тюркских языков... ...Вопреки попыткам вывести и слово козак, и сущность феномена козачества из мира тюркских кочевников, следует признать, что реальные украинские козаки были не кочевниками, не частью татарского мира, не ренегатами из бывших мусульман. Самой их сущностью и причиной появления была никак не идея «служить кому захочешь», а жизненная потребность местных надднепрянских славян защитить свое существование как этнокультурной общности. Символом её оставалось киеворусское, в том числе византийско-христианское прошлое, что и обусловило появление такой антитататрской и антиисламской силы. Понятно, что эта сила могла вырасти из христиан и потомков обиженных исламом зороастрийцев, но не из мусульман. Это стремление к государственности как гарантии дальнейшего сохранения киеворусских традиций объясняет и более поздние вроде бы алогичные союзы гетманов с Крымом и Турцией против Польши, а потом – против – Польши и России» [Тищенко Костянтин. Італія і Україна: тисячолітні етномовні контакти. – Київ: Аквілон-Плюс, 2009. – 192 с.; с. 136].
  16. А сочувствовали половцам только правившие в Залесской Украине, будущей Московии, полутюркские князья-бастарды, не имевшие даже права пользоваться родовым гербом. В 1107 году знаменитый враг половецких ханов Владимир Мономах опрометчиво женил своего сына – будущего Юрия Долгорукого – на дочери хана Аепы. Плод этого брака хорошо известен – Андрей Боголюбский, разоривший в 1169 году Киев. От этого Андрея остался череп, заботливо изученный известным антропологом Герасимовым. Герасимов воссоздал и внешний вид метиса: широкое лицо, узкие глаза, круглая, как шар, голова степняка. Это рожа базарного торговца урюком, а не князя святой Руси-Украины! В жилах залесских князьков текла половецкая кровь, и они испытывали жгучую ненависть к своим более удачливым да зажиточным южным кузенам, считавшимся внуками Дажбожьими, и их подданным. Посему и стремились укрепить северо-восточные княжества надежным и лояльным к ним тюркским элементом. Востоковеды справедливо замечают, что «тюркские верования, тюркский фольклор продолжали жить как в литературных, так и в устных памятниках слова, они только откочевали на север – во Псков, в Москву и даже к Белому морю» [Гордлевский 1947, с. 333]. Иными словами, стали достоянием великорусского народа, в этногенезе которого приняли непосредственное участие угро-финны, тюрки и монголы. Так, например, в Архангельской губернии бытовало предание о трех братьях-силачах, живших на островах Белого моря. Предание подробно описывает меньшего брата, Кончака, обладавшего чудодейственной силой, пока он был сух. Он с живого вола сдирал ногтем кожу, швырял братьям через море котел [Максимов С.В. Год на севере. – Санкт-Петербург, 1871, с. 101-102; Верещагин В. Беломорские предания // Этнографический сборник, издаваемый Императорским Русским географическим обществом. – Санкт-Петербург: типография В.Безобразова и комп., 1864. – Выпуск VI. – Смесь, с. 20-23]. «Обломки половецких сказаний заброшены были на далекий север» [Гордлевский 1947, с. 323]. Если по отношению к украинцам давно доказана невозможность половецких влияний на эпику, то у русских «народная поэзия должна была испытать на себе непосредственное воздействие «татар» (и тюрок)...; а старые половецкие, может быть, и еще ранние образы и сюжеты народного творчества предшественников половцев, например, печенегов, – вследствие этнографической близости или смешения тюркских племен, на русской почве видоизменялись и утрачивали племенную специфику» [Гордлевский 1947, с. 337]. На юге бывшей Рязанской губернии было обилие фамилий Кобякин, Кончакин, образованных от личных имен, встречавшихся у сельджуков, туркменов, половцев и ногайцев [Гордлевский 1947, с. 325]. Берендеи «заселяли даже один из районов во Владимиро-Суздальской земле, о чем свидетельствуют сохранившиеся топонимические наименования: Берендеева слобода, станция Берендеево, Берендеево болото. Очевидно, попали они сюда в период войн Юрия Долгорукого и Андрея Боголюбского за стол в Киеве, т.е. уже значительно позже первых десятилетий пребывания их на землях, предоставленных им русскими князьями» [Плетнёва 1990, с. 74]. Проще говоря, пожили-пожили на Киевщине да и перебрались туда, где лучше и привольнее, где их понимали и любили. На Псковщине еще в середине ХХ века жили какие-то русские поселенцы, именуемые печенегами [Гордлевский 1947, с. 336]. Так что, если поскрести русского, можно найти не только татарина. У собственно русских очень сильны азиатские, угро-финские и татарские черты. «Глаз узкий, нос плюский – совсем русский». Это так украинские эмигранты в Штатах шутят. Например, татарские черты в изобилии представлены у бывшего посла России в Украине и лютого ненавистника украинцев Виктора Черномырдина. А Владимир Путин с известным финским дирижером Пааво Йерви похожи как два родных брата, только дирижер чуточку шире лицом и упитаннее, наверное, более здоровый образ жизни ведёт. В отношении сверхарийских физиономий наших милых соседей хорошо помню фотографию со съезда славянских неоязычников, где были болгары, поляки, украинцы, беларусы, чехи, сербы. И великорусский «ариец» по фамилии Тулаев, который резко выделялся своим башкирским лицом. Но по паспорту все эти люди являются великоруссами. Поэтому в российских фильмах снимается очень много актеров – этнических украинцев, которые обеспечивают необходимый европеоидный типаж и которых легко можно идентифицировать как по славянской внешности, так и по фамилиям – Горобченко, Вдовиченко, Удовиченко, Куценко, Краско, Никоненко, Пореченков, Майков, Бибич, Заворотнюк, Полищук, Гармаш. Иногда удивляешься, почему, например, у Алексея Макарова такая арийско-украинская внешность, – а он, оказывается, сын украинки Любови Полищук. Также много актеров-беларусов, например, покойный Еременко или молодая Судзиловская. Мой македонский коллега, которому я всё это объяснял, удивился, почему я не упомянул самого парадигматичного из великоруссов азиатской внешности – академика Бориса Рыбакова. А почему он её имел, догадаться нетрудно. Рыбаков происходил из старообрядческой семьи, его отец был ректором единственного в России института старообрядцев. Старообрядцы, как известно, вступают в брак только в кругу своих единоверцев, поэтому и сохраняют первоначальный московитский фенотип – монголоидный, неславянский. Они такие, какими были московиты при Иване Грозном, Борисе Годунове, Василии Шуйском и Алексее Михайловиче, покуда не начали смешиваться со славянами – украинцами, беларусами и поляками, утратив азиатские антропологические черты. В культуре старообрядцев очень много исламских и других азиатских черт, потому что она отражает быт московитов таким, какой он был до Никона и Петра. «С 1148 по 1154 г. в борьбу за киевский стол вступает Юрий Долгорукий, ежегодно привлекавший половецкие отряды в свои войска. Например, «Гюрги же ста в Гуричева и пусти половци к Чернигову воевать, половцем же, пришедъшим к городу, много полона взяша и Семынь пожгоша...» (ПСРЛ, ІІ, с. 456). И так, как мы видели, было всегда» [Плетнёва 1990, с. 108]. Половцы политически были связаны с Юрием Долгоруким и поддерживали все его мерзкие начинания. Он сам отправлялся к ним за помощью: «В 1149 г. Юрий, пройдя земли вятичей, подошел к старой Белой Веже, т.е. на нижний Дон. Оттуда, не дождавшись там половцев, Юрий направился к русской границе..., и уже там к нему присоединились «дикие половцы». Через два года после этого Юрия снова поддерживали в его борьбе с Изяславом «дикие половцы», причем соединение их с русскими полками произошло на левом берегу Днепра – на южной границе Переяславского княжества. Следует отметить, что среди этих половцев, видимо, одним из военачальников был сын знаменитого Боняка – Севенч, погибший во время осады Киева. Этот факт представляет интерес потому, что Боняк, как известно, был ярым врагом русских князей (и Мономаховичей, и Ольговичей), а его сын... стал «диким половцем», беспрепятственно грабившим в союзе с... Юрием Киевское княжество» [Плетнёва 1990, с. 90-91]. То есть изверг Юрий ради уничтожения Руси пошел на союз с самыми заклятыми её врагами. Орда Токсобичей, «в 1152 г., поддерживая Юрия Долгорукого, добивавшегося в то время великого киевского стола, они... подошли к городку Ольгову под Курском... Там же... находилась еще одна орда, известная летописцу, – Отперлюеве. Вместе с Токсобичами они принимали участие в войне Юрия и ждали князя у Ольгова. Юрий неоднократно пользовался, очевидно, помощью этих орд, только летописец уже не упоминал в других записях их названия» [Плетнёва 1990, с. 97-98]. Пассивность северо-восточных князей во время событий 1187 года отмечена в «Слове о полку Игореве». В 1196 году на Русь нападают кровожадный хан Кончак и сын хана Кобяка, иудей Даниил [Феннел 1989, с. 79]. Дальше – больше: «Зимой 1200/01 года Роман предпринял очень успешный карательный поход против половцев, закончившийся освобождением русских пленных, захваченных, по всей вероятности, после поражения в 1196 году. Но если целью нападения было надолго отбить у половцев охоту к активным действиям, то задача выполнена не была: в 1203 году половцы с еще большей энерегией включились в междоусобную войну на юге Руси. ...2 января 1203 года необычное затишье, длившееся два года, внезапно было взорвано. Рюрик, Ольговичи и все пожелавшие присоединиться к ним половецкие ханства («с погаными половци») выступили в поход и взяли Киев. ...Ясно, что городу был нанесен страшный удар, после которого он еще долго не мог оправиться. Сначала был взят и сожжен район Подола – Рюрик не забыл, как двумя годами ранее жители Подола открыли ворота Роману. Затем был взят княжеский дом («Гору взяша»), собор св. Софии и Десятинная церковь были отданы на разграбление, как и «монастыри все». По-видимому, грабили, захватывали в плен и убивали в основном половцы, угнавшие затем своих пленников в степь» [Феннел 1989, с. 63-64]. Английского слависта трудно обвинить в проукраинских или каких-нибудь там антиказахских настроениях. Но из событий ясно следующее. Половцы никогда не были частью Русского государства, не жили с ним в некоем симбиозе и не проникались какими-либо культурными контактами. Они по-прежнему продолжали нападать и брать пленных: «А что черньцов инех и черниць инех, и попов, и попадеи, и кияны, и дщери их, и сыны их [переживших первую бойню], то все ведоша иноплеменици в вежи к собе...» (ПСРЛ, т. 1, стб. 419)» [Феннел 1989, с. 79]. Их действительно приглашали принять участие в усобицах, но они соглашались лишь на те, где была возможность проникнуть вглубь Руси, хорошо пограбить и отомстить особо опасным для них киеворусским князьям-рыцарям. Более того, именно половецкие союзники несут основную ответственность за уничтожение в ходе усобиц русских городов. Прямым подтверждением последнего является совместный поход поздней зимой 1203 или ранней весной 1204 года вчерашних врагов Рюрика, Романа, Ярослава Всеволодовича Переяславльского и неназваных «иных князей» против половцев, завершившийся внушительным разгромом последних [Феннел 1989, с. 65]. Сам Гумилёв пишет, среди прочего, вот что: «Омерзительно было убийство Глебом Владимировичем Рязанским шести своих братьев, приглашенных на пир, а также сопровождавших их бояр и слуг (1217 г.). Убийца бежал к половцам и там умер в безумии» [Гумилёв 1997, т. 2, с. 59]. Если и отмечать разложение, как делает он, то северо-востока, будущей Московии, и уж, конечно, не без помощи печенегов, берендеев и половцев. Обратите внимание, куда скрываются изверги, кто десятилетиями их принимает и поддерживает. Правильно, братский половецкий народ, готовый на все, лишь бы беспрепятственно жечь, грабить и убивать. Показательна в отношении высоких нравственных качеств половцев битва на Калке 1223 года, в которую они втянули русинов, а когда сражение было проиграно, то от их же рук погиб каждый десятый из бежавших русских союзников, «а иных... ис коня, а иных ис порта», то есть одних убили, чтобы завладеть их лошадьми, а других – чтобы взять их одежду [Феннел 1989, с. 131].
  17. Зато половцы стремились контролировать главные торговые маршруты по оси север – юг, по которым в Киев добирались торговавшие с Византией («гречники») и Западной Европой («латина»). Во второй половине ХІІ века Это вынудило русских князей создать в Каневе специальные отряды для охраны торговцев, а в 1170 году князья открыто признали, что теряют контроль над традиционными маршрутами, поскольку половцы «несуть хрс̑тьӕнъı на всѧко лѣто оу вежѣ свои, а с нами роту взимаюче, всегда переступаюче, а оуже оу нас̑ и Гречьскии путь изъѿтимають, и Солоны, и Залозны...». Организованный благородным князем Мстиславом Изяславичем поход в степь имел целью восстановить русское доминирование в регионе. Половцы стремились не только беспрепятственно грабить соседние земли, парализовать торговлю и ослабить власть враждебных им князей, но и обогатиться за счёт чужих торговых путей. По наблюдению исследователей, они только собирали дань с торговцев, а посредническими торговыми функциями занимались другие народы [Якубовский А.Ю. Рассказ Ибн-ал-Биби о походе малоазийских турок на Судак, половцев и русских в начале ХІІІ в. // Византийский временник. – 1927. – Т. 25, с. 67]. Мы с Вами теперь знаем, кто именно. Русские купцы действительно не испытывали никаких симпатий к алчным кипчакам и хазарам, обдиравшим их, о чем свидетельствует и летописный рассказ от 1184 года. Тогда во время масштабного похода великого князя великого князя святослава Всеволодовича русские князи наткнулись на торговый караван, сообщивший им важные вести о готовящихся к сражению кочевниках: «оустрѣтоста гости идоущь противоу себе ис Половець, и повѣдаша имъ, ӕко Пол̑вци стоӕть на Хоролѣ». А вот что творили половцы во время набегов: «...Ѡже начнетъ смердъ ѡрати, и Половчинъ, приѣха, вдарить смерда стрѣлою, а кобылу его поиметь. А в село въѣхавъ, поиметь жену его и дѣти, и все имѣнье его возметь». Это пламенная речь Володимира Мономаха на Долобском съезде князей в 1103 году, после которой все они стеной встали за Русскую землю и двинулись походом на диких ордынцев. Под 1093 годом летопись наглядно описывает, что происходило с несчастными, захваченными в плен: «Половцѣ же приемьше градъ, запалиша ѡгнемь, и люди раздѣлиша и ведоша ӕ оу вежѣ к сердоболѧмъ своимъ и сродникомъ своимъ, мучими зимою и ѡцѣплѧемѣ оу алъчбѣ и в жажѣ, ї в бѣдѣ побледѣвше лици и почернивше телесы незнаемою страною, ӕзъıкомъ їспаленомъ нази ходѧще ї босѣ ногы имуще избодены терньемь, съ слезами ѿвѣщеваху другъ другу гл҃ще, аще бѣхъ сего города, а другии изъ сего го села ї тако съвъспрошахусѧ со слезами родъ свои повѣдающе, ѡчи изводѧще на н҃бса к Вышнему, вѣдущему таинаӕ». Какая боль заключена в словах: «Был из этого города»! Был и уже никогда, никогда не будет... И после этого у псевдоисториков хватает наглости заявлять, что русины только и жаждали, что подружиться с алчными, мстительными и вероломными степными ханами, принять в свою среду наспех крещеных тупых людоловов, чьи отцы или они сами жгли их города, села и хуторы, убивали, захватывали в плен и продавали в рабство своим иудейским «сердоболѧмъ» их близких и, наконец, жениться на ожиревших, немытых половецких девках, справляющих нужду, не отходя от телеги? Каким выродком, нечистым извращенцем, ублюдком, байстрюком безродным надо быть, чтобы заявлять, что украинцы происходят от половцев!!! Во многих местах летописей подчеркивается, что половцы – «врагы наша», которые губят землю Русскую и проливают христианскую кровь беспрестанно, «ѿ поганъıхъ безбожныхъ врагъ», «дикие», окаянные, проклятые, нечистые исчадья, предтечи нечистых апокалиптических народов, заключенных в горах. Особеннно показательным в этом отношении является рассказ Ипатьевской летописи об одном из вторжений на Русь орды Кончака – в 1178 году: «Того же лѣт̑, мс̑ца авгоуста придоша иноплеменьници на Роускоую землю безбожнии Измалтѧнѣ, ѡканьнии Агарѧне нечс̑тии ищадьӕ дѣломъ и нравомъ сотониным̑ именемь Кончакъ злоу началникъ правовѣрнымъ крс̑тнъмъ, паче же всимъ црк҃вмъ идеже имѧ Бж҃иє славитьсѧ, сими же погаными хоулитьсѧ, то не рекоу єдинемь крс̑тьӕномъ, но и самомоу Бо҃у врази. То аще кто любить врагы Би҃ѧ, то сами что приимоуть ѿ Ба҃ – сии же бг҃остоудныи Кончакъ со єдиномыслеными своими, приѣхавше к Переӕславлю, за грѣхы наша много зла створи крс̑тьӕномъ». Борьба с половцами осознавалась русинами не как политические распри, а как необходимость защиты Родины и своего народа, за который князья всегда в ответе. Не случайно летописец во многих местах летописи замечает, что мысль пойти походом на половцев вложил киеворусским князьям сам Бог. Их уничтожали как нечисть, преступную скверну, бешеных хищников. Антиполовецкие походы приветствовались отнюдь не «заграничными купцами и их прихлебателями» [Гумилёв 1997, т. 2, с. 31], но своими, отечественными крестьянами, горожанами-ремесленниками, торговцами, дружинниками, боярами и князьями, духовенством. Даже тюрколюбивая Плетнева пишет: «Половцы (ханы и рядовые) отнюдь не склонны были жертвовать жизнью за союзника... Следует сказать, что в случае опасности (а иногда и ложной тревоги) половцы легко оставляли своего союзника: «...половцы... ни по стреле пустивше, побегоша...»... Это были скорее «хозяйственники», участвовавшие в походах на русские земли не для славы или иных, более высоких политических соображений, а прежде всего для обогащения своего лично и своей орды (или рода)» [Плетнёва 1990, с. 108-109]. Поэтому браки отечественных аристократов с дочерьми кочевнических вожаков, к чему их подталкивали византийские политические традиции, ни к чему хорошему не приводили. И понимал это не только автор «Слова о полку Игореве». Толочко, которого проукраинским не назовешь, пишет вот что: «Брачные союзы русских князей с дочерьми половецких ханов были своеобразной клятвой верности заключенным мирным соглашениям. К сожалению, далеко не всегда это служило надежной гарантией от новых столкновений. Средневековые авторы неоднократно отмечали «склонность куманов к обману». Анна Комнина полагала, что «непостоянство и изменчивость» половцев были «как бы их неким природным свойством»... Не накладывало взаимных обязательств и родство русских князей с половецкими ханами. Хан Башкорд, чьей женой была мать князя Мстислава Владимировича, приведя к Белгороду 20-тысячный корпус в поддержку Изяслава Давидовича и своего пасынка, не стал рисковать своим войском из-за незадачливых родичей» [Толочко 2003, с. 119]. Сколько типографской краски было пролито пантюркистами совдеповского разлива по поводу хана Башкорда, при этом не дочитали его историю до конца. Неудивительно, что, часто появившиеся на свет в результате кровосмешения, нечистоплотные, дикие, алчные полулюдоеды-половцы не вызывали симпатий у русинов.
  18. Абсурдность и надуманность этих версий, построенных на презрении к Западной Европе, интернационализме и антирелигиозной борьбе, очевидны. Они давно уже получили надлежащую оценку со стороны специалистов. Почитайте, как едко гениальный великорусский ученый Мошин [Мошин В. В. Русь и Хазария при Святославе // Seminarium Kondakovianum. Recueil d’études. Archéologie. Histoire de l’art. Études byzantines. – Praha, 1933. VI, с. 187-208] высмеял «ничем не аргументированную гипотезу» Пархоменко, пытавшегося представить хазар и «хазарский капитал» организаторами Киевской Руси с опорой на марксистскую методику и терминологию [Пархоменко В. Киевская Русь и Хазария // Slavia. – Praha, 1927-28, VI, с. 387]. Или как ведущий современный российский византолог и источниковед с плохо скрытым сарказмом прокомментировал иные его тезисы: «В конечном счете не подтвердилось мнение о том, что причиной миграции печенегов на нижний Днепр были внутрирусские события – смуты и усобицы [Пархоменко В. Русь и печенеги // Slavia. Prague, 1929–1930. Т. 8. С. 138], когда кочевники стали чуть ли не государствообразующей силой для Руси [Пархоменко В. А. У истоков русской государственности. Л., 1924. С. 69–71 и др.; Он же. Русь и печенеги. С. 141; Он же. Следы половецкого эпоса в летописях // Проблемы источниковедения. М.; Л., 1940. Сб. 3. С. 391], защитниками государственности полянской Руси (в XI в.) [см.: Мавродина Р. М. Проблемы взаимоотношений Киевской Руси и кочевников в советской исторической науке 20 – 30-х годов // Историографический сборник. – Саратов, 1973. – Вып. I (4). С. 131]» [Бибиков М.В. Византийский историк Иоанн Киннам о Руси и народах Восточной Европы. – Москва: Ладомир, 1997. – 186 с.; с. 88-89]. Итак, мы видим, что культурный приоритет кочевников над оседлыми славянами, влияние тюркских народов на Русь и идею некоего симбиотического сожительства первых и вторых отстаивали прежде всего идеологи большевистской наднациональной государственности, фанатичные коммуно-империалисты, желавшие освятить авторитетом марксистского учения соединение в единое целое европейских и туркестанских республик. Опирались они исключительно на вульгаризированную социологию и превратно понимаемую как двигатель истории экономику. Их идеи, выросшие из желания что-то противопоставить традиционной исторической науке, прежде всего, западноевропейской, не подверженной марксизму, были отвергнуты временем и... переехали в арсенал околонаучных публицистов, прежде всего агрессивных пантюркистов, азиатских джингоистов и евразийцев. На самом деле всё было иначе, сложнее и трагичнее. В работе известного российского историка Киевской Руси, бывшего директора Института истории РАН Андрея Сахарова приводится запись летописи под 965 годом – «Иде Святославъ на козары» и справедливо говорится: «За этой лаконичной и бесстрастной фразой стоит целая эпоха освобождения восточнославянских земель из-под ига хазар, превращение конфедерации восточнославянских племен в единое Древнерусское государство... Хазария традиционно была врагом в этом становлении Руси, врагом постоянным, упорным, жестоким и коварным... Повсюду, где только можно было, Хазария противодействовала Руси... Сто с лишним лет шаг за шагом отодвигала Русь Хазарский каганат в сторону от своих судеб» [Сахаров А.Н. Мы от рода русского... Рождение русской дипломатии. – Ленинград, 1986, с. 263]. Будем откровенны. Давайте перестанем в угоду инородцам-олигархам подчищать историю, выбрасывая из неё то, что им неприглядно. «Основной товар, поставляемый Европой – рабы – находился полностью в руках евреев» [Мец А. Мусульманский Ренессанс. – Москва: Наука, 1966, с. 366-367]. «Вся торговля славянскими рабами и связанная с нею кастрация находились в руках евреев» [Нидерле Л. Славянские древности. – Москва: Алетейа, 2000, с. 390]. «Работорговля… велась преимущественно иудейскими купцами-рахданитами» [Мишин Д.Е. Сакалиба (славяне) в исламском мире в раннее средневековье. – Москва: Институт востоковедения РАН, 2002, с. 141]. Прошу, особенно гражданина Вальде, заметить – из авторов, чье мнения я здесь привел, Мишин – россиянин. Мец – швейцарец, Нидерле – чех. Первые два – видные востоковеды, третий – известнейший славист с мировым именем. Так что обычное вяканье о бандеровских лженаучных фальсификаторах не пройдет. «Из отдельных фактов русско-хазарских взаимоотношений нельзя делать глобальные выводы о роковом «хазаро-еврейском» факторе в нашей истории (уже после гибели каганата)...». Касательно рокового хазаро-иудейского фактора после падения каганата Иларион был явно иного мнения, чем Вы. Это наши с Вами источники с нескрываемым удовлетворением констатируют, что хазары все еще покорны русским князьям, что «Иудея» молчит, молятся, чтобы власть иноплеменников не вернулась в стольный град Киев, одобрительно описывают расправу русского князя над хазарами, организовавшими при помощи половцев убийство его брата, и сочувствуют монаху-киевлянину, попавшему в плен к половцам и проданному ими в рабство иудею, который его жестоко замучил. Плетнёвой со всей очевидностью показано, что «Золотая Орда во многом повторяет историю развития Хазарского каганата» [Плетнева С.А. Кочевники средневековья: Поиски исторических закономерностей. – Москва: Наука, 1982. – 189 с., с. 117]. Археологи и историки обоснованно раскрыли, что Хазарский каганат и монгольская Золотая Орда занимали примерно одну территорию, имели, в сущности, тех же вассалов, союзников и врагов, такие же стратегические и торговые центры и т.д. Прежде всего оба они занимали крайний запад евро-азиатской степи, вплотную подходя к границам оседлых земледельческих европейских государств. Территория их фактически почти совпадает: Поволжье, Подонье, Предкавказье, Крым и Приазовье. Власть над степями простиралась у тех и других до Днепра и даже далее – до Днестра и Прута. Правда, хазары столкнулись в правобережных днепровских степях и Поднестровье с передовыми постами Первого Болгарского царства и поэтому не смогли захватить эти районы. Ханы Золотой Орды не встретили никаких препятствий в днепровском правобережье, и потому все степи западнее Днепра были подчинены им. На территории современной Молдавии локализовался даже отдельный центр золотоордынской культуры. Поскольку территории, занятые обеими государствами, разнятся только незначительнымии деталями, соседи их были теми же, несмотря на полтысячелетия, отделяющее одно государство от другого. Наиболее крупными и серьёзными врагами у каганата были сначала славянские племена, в позднее молодое, только еще складывавшееся государство Киевская русь, а у Орды – побежденные, но не покоренные русские княжества. Вассальными формирующимися государствами Хазарского каганата вплоть до начала Х века были Волжская Болгария и Алания. В тех же отношениях они находились и с Золотой Ордой. При этом культура их влияла на сложение культуры Орды. Земледельцами в Орде тоже были покоренные народы, а ремесленниками – нагнанные с полумира мастера побежденных стран. Центр Орды тоже находился в Нижнем Поволжье, поэтому большинство крупных городов строилось именно там, хотя и в других захваченных землях монголы возводили новые города – на Северном Кавказе, в Крыму, в Молдавии. Все они были отстроены по приказу правящих ханов без оборонительных стен. Стены не разрешалось возводить пототму, что ханы боялись проявления малейшей самостоятельности со стороны населения, собранного в городе. Незащищенный стенами город был подвержен любой прихоти хана: мог быть разрушен, сожжен, жители его могли быть поголовно вырезаны. Население городов – ремесленники, купцы, рабы знатных семей – было не монгольским и поэтому оно могло бы, конечно, подняться против монголов, которые были правящим классом в Золотой Орде. Большинство золотоордынских городов было выстроено на новых местах – на пустынных берегах рек. Однако, естественно, взяв какой-нибудь крупный город, стоявший на выгодном и удобном месте, монголы не разрушали его до тла. Приказывали тлько срыть стены, затем налаживали в нем жизнь такую же, как и в новых городах. Так, захватив портовые торговые города Крыма, монголы через них установили торговые связи с Передней Азией и Европой, то есть население этих городов продолжало свою торгово-ремесленную деятельность под новой властью. Это происходило так же, как и при хазарах, которые, захватив Крым, всячески старались поощрить развитие экономической жизни этой области. Внутри Золотой Орды шел интенсивный процесс слияния этнических общностей в новое этническое образование. Об этом свидетельствует известный рассказ ал-Омари о Дешт-и-Кипчаке, в котором он пишет, что татары смешались с кипчаками, «и земля одержала верх над природными и расовыми качествами их (татар), и все они стали точно кипчаки, как будто они одного (с ними) рода, оттого, что монголы (и татары) поселились на земле кипчаков, вступали в брак с ними и оставались жить в земле их (кипчаков)». По археологическим материалам мы знаем, что примерно те же процессы протекали в степи и в хазарское время [Плетнёва 1982, с. 117-120]. «Наконец, – пишет Светлана Плетнёва, – Золотая Орда просуществовала недолго – всего около 200 лет, т.е. примерно столько же, сколько длился второй период жизни Хазарского каганата» [Плетнёва 1982, с. 120], – период с середины VIII столетия, когда каганат превратился в громадную империю. Орда пала под ударами войск Великого княжества Литовского, Русского и Жмудского, каганат кончил свою жизнь под копытами коней русских дружин Святослава. Остатки татар ещё долго тревожили набегами Украину-Русь. Остатки хазар точно так же пытались добиться своего, пребывая в союзе с половцами. Все каменные бабы половцев отличает явное стремление к реализму – половецкие скульпторы изображали именно тех людей, что лежали под надгробьями. Некоторые из них принадлежат скуластым широколицым мужчинам. Маленькие зоркие глазки уверенно смотрят из-под плотно натянутых шапок, отороченных мехом, усики да жиденькие бороденки. Руки держат ритуальную чашу. Но особенно заметна монголоидность на женских изваяниях. Крошечные узенькие глаза, носики, буквально тонущие в толстых щеках. Под каменными одеждами выпукло проступают полные груди и широкие бедра. Удобные для верховой езды штаны плотно обхватывают мощные ляжки. Эталон половецкой красоты не должен удивлять. В степи часто случались стихийные бедствия. Проигранная война означала потерю стада, голод и страдания. Описывая бедствия половцев в Крыму после поражения от монголов, Виллем Рубрук отмечает: «Когда пришли татары, команы, которые все бежали к берегу моря, вошли в эту землю в таком огромном количестве, что они пожирали друг друга взаимно, живые мертвых, как мне рассказывал видевший это некий купец; живые пожирали и разрывали зубами сырое мясо умерших, как собаки – трупы». Каннибализм у тюрков и монголов не был такой уж редкостью. Конечно, нарисованная Рубруком картина – отпечаток катастрофы, уничтожившей владычество половцев в Причерноморье. Но и обычные годы выдавались нелегкими. В этих условиях особенно ценилась женщина, легко нагуливавшая сало и способная к деторождению даже в голодный год. В историографии ХХ века постепенное ослабление Киевской Руси нередко связывалось с длительным кочевническим давлением. Это действительно так. Но известный украинский историк и этнограф Микола Костомаров полагал, что свою отрицательную роль в этом сыграли и оседавшие на землю печенего-торческие племена. «По мере того как Южная Русь наполнялась инородными этническими группами, южнорусы были вынуждены переселяться в другие районы Руси и тем самым, вероятно, ослабляли свой элемент в отечестве» [Костомаров Н.И. Исторические монографии и исследования. – Санкт-Петербург, 1903, т. 1, с. 112-114]. С этим нельзя не согласиться. Протекционистская политика отдельных недальновидных князей привела к тому, что между Средним и Нижним Поднепровьем начал образовываться неславянский, причем полувраждебный по отношению к основному, коренному населению пояс, больше мешавший, чем помогавший покончить с половцами. Великий украинский историк Михайло Грушевский давно показал на основании летописных источников, что, если в первой половине и середине ХІІ века черные клобуки держались вместе с киевской общиной, поддерживали её любимых князей, то уже во второй половине ХІІ века они начинают «льстити», блюсти собственные интересы, сближаются с половцами, вообще – вместо того, чтобы сближаться и слиться с украинским населением, – сближались со своими степными земляками. Это должно было сильно препятствовать их дальнейшей ассимиляции с украинским населением. Черные клобуки сохранили в Украине свою религию – язычниками они называются еще во второй половине ХІІ века, сберегли свой кочевой, скотоводческий быт. Несмотря на существование городов, служившие черным клобукам защитой в опасное время, сами они кочевали вместе со своими стадами и кибитками. Управляли черными клобуками их старейшины, которых наши летописи зовут князьями. Они не только не были ассимилированы в ХІІ веке, наоборот, во второй половине этого века они ещё больше отчуждаются от русинов и сближаются с враждебными степными ордами. В таких обстоятельствах нельзя думать, чтобы в ХІІІ веке, перед приходом монгольской орды, черноклобуцкое население в Украине потеряло свою этническую физиономию, стало оседлым, хлеборобским, христианским. С приходом же монголов обстоятельства еще меньше давали места для ассимиляции пограничного черно-клобуцкого населения: оно оказалось в непосредсственном соседстве с новой могучей родной себе стихией, которая хозяйничала себе всевластно в украинских степях и специально держала пограничные земли в более близкой зависимости от себя. От неё его не отделял тот антагонизм, который разделял некогда черных клобуков и половцев, а украинский этнический элемент не мог защитить от неё. Черноклобуцкие группировки Украины потянулись к новой, татарской орде, то ли сознательно, по их собственной инициативе, то ли силой бессознательной аттракции. Поэтому после прихода монголов известия о черных клобуках в источниках исчезают совсем. Поэтому даже Плано дель Карпини, проезжая Поросье в 1246 году, ничего не упоминает о них, хотя как раз там черные клобуки должны были бы тогда господствовать. Вследствие этого гипотезу об ассимиляции тюркской колонизации ХІ – ХІІ веков с украинским населением никак нельзя признать правдоподобной. Допустить, что эти пограничные черноклобуцкие орды вместе с украинским населением пережили все позднейшие злоключения ХІІI–XV веков, вместе с ней отступали в леса во время сполохов и возвращались оттуда назд вместе с украинским населением – невозможно. Они должны были назад вернуться в степи и слиться с татарской ордой, как и те их земляки, которые остались в степях. В результате они оставили след не в составе украинского населения, а в украинской топографической номенклатуре [Грушевський 1905, с. 549-551]. Крайне прискорбно, что некоторые молодые провинциальные археологи или выдающие себя за таковых не удосужились познакомиться с трудами Грушевского, прежде чем писать ту чушь, которой они наполняют сборники украинских конференций. Один из большевистских научных бонз, Якубовский утверждал: «Историография, заполненная рассказами о военных столкновениях с половцами (куманами), не сумела заметить того факта, что для отношений между русскими княжествами и Половецкой степью более характерными и нормальными являются не войны и набеги, а интенсивный товарообмен» [Якубовский А.Ю. Феодальное общество Средней Азии и ее торговля с Восточной Европой в Х–XV в. // Материалы по истории Узбекской, Таджикской и Туркменской ССР. – Ленинград, 1932. – Вып. 3. – Ч. 1, с. 24]. На самом деле товарообмен существовал, но втянуты в него были отнюдь не половцы; нигде ни в каких летописях не содержится указаний на полный отход и исчезновение русского населения из степи. И карта огромной сплошной Половецкой земли давно устарела под напором археологических данных. Не являлись местом обитания кочевых племён и низовья Днепра. Изучение многочисленных археологических материалов в соединении с анализом данных других источников приводит археологов, специализирующихся на древностях украинской степи, к таким выводам. На протяжении IX–XIV веков Южное Поднепровье было занято двумя группами населения – кочевниками, жившими на степных просторах, и оседлым населением, памятники которого сконцентрированы, среди прочего, в долине Днепра и на его островах. Оседлое население проживало в Южном Поднепровье постоянно на протяжении IX–XIV веков. Картографирование памятников оседлого населения даёт возможность говорить о сплошной заселенности региона, особенно в ХІІ – первой половине ХІІІ веков. Южное Поднепровье, по которому проходил один из важнейших торговых путей, всегда входило в состав и сферу интересов Русского государства. Это нашло свое отражение уже в первых договорах Руси с Византией, где Нижний Днепр и Северное Причерноморье признавались сферой русинов. О важности Южного Поднепровья для Киевской Руси свидетельствует, в частности, стремление русских князей всегда держать под контролем Олешье – важный стратегический и торговый пункт в устье Днепра. Очевидно, под контролем Киева находился и другой стратегически важный пункт – остров Хортица, который служил местом собирания русских войск перед походами против кочевников. Власть киевских князей распространялась на население Южного Поднепровья, а контроль над Днепровским торговым путём всегда находился у киевских князей. Оседлое население в Южном Поднепровье, несмотря на количественные колебания, проживало постоянно, что находит подтверждение в беспрерывности существования жизни на ряде поселений с IX до XIV века, а также преемственности ряда особенностей материальной культуры, что отразилось в домостроении, погребальном обряде и керамическом комплексе. Основой хозяйства оседлого населения служило земледелие, а также скотоводство. Существовали разные промыслы, особенно значительную роль играла рыболовля. Сельским хозяйством занимались на всех поселениях. Ремесленное производство было развито только на отдельных поселениях. На них занимались плавкой и обработкой железа, изготовлением различных изделий из цветных металлов, камня, кости. Значительных успехов достигло гончарное производство. Особенно широкое развитие ремесла на отдельных памятниках отмечено в ХІІ – первой половине ХІІІ века. Хозяйство в основном было натуральным. Большинство необходимых в повседневной жизни изделий население Южного Поднепровья изготовляло само. Домашний характер имело изготовление различных мелких предметов из дерева, кости, камня, прядение, ткачество. Однако некоторые виды производства – плавка и обработка железа, обработка цветных металлов, изготовление крупных изделий из камня – сосредотачивались в руках отдельных специалистов-ремесленников. Центры, где ремесленная деятельность получила значительное развитие выделяются на основе картографирования. Большинство их функционировало в ХІІ-ХІІІ веках. Эти же поселения играли значительную роль и в торговле, что подтверждается наличием на них большого количества привозных изделий. К этим большим поселениям с развитым ремеслом и торговлей – торгово-ремесленным центрам – тяготели более мелкие поселения. В этническом составе населения славяне преобладали. Антропологи отмечают также наличие небольшого количества оседлых аланов (ираноязычные аланы компактно обитали в лесостепном Подонье, Северном Приазовье, на Нижней и Средней Волге, а также на Северном Кавказе [Бубенок 1997]). Материальная культура оседлого населения Южного Поднепровья ХІІ – первой половины ХІІІ веков очень близка киеворусской. Наблюдается единство в способе домостроительства, в погребальном обряде, керамическом комплексе, орудиях труда и наборе украшений. Влияние кочевников прослеживается только в некоторых типах украшений и оружия. Взаимоотношения оседлого славянского населения с кочевниками в основном носили мирный характер. Об этом свидетельствует отсутствие искусственных укреплений в Южном Поднепровье. Основой мирных отношений, очевидно, служила невозможность противостоять половцам. Однако во время прихода новых орд оседлое население вынуждено было отступать в более безопасные районы, к тому же оно принимало посильное участие в междоусобицах, которые сотрясали Русь и степные земли. Тесные экономические и политические отношения соединяли оседлое славянское население региона с Русской державой, для которой Южное Поднепровье имело огромное стратегическое и экономическое значение. Оно, вероятно, предоставляло помощь при продвижении торговых караванов и продвижении русских дружин. Кочевники воспринимали более высокую культуру славян и никакого заметного влияния на неё не оказали. Оседлое население тяготело к Киевской Руси. В свою очередь, оно представляло собой форпост Руси в степи и играло значительную роль в торговых отношениях [Козловський 1990]. Точно так же не принадлежали половцам Тмуторокань, русские города Посулья и земли Поволжья.
  19. Всего лишь имел в виду, что если Вам есть, что сказать по существу по поводу хазаро-половецко-русских взаимоотношений, то скажите. Я только, просмотрев первоисточники, обнаружил третьего участника русско-половецкого конфликта. Артамонов, Гумилёв, Плетнёва стыдливо умалчивают и стараются завуалировать факт взаимодействий, хотя несложно понять, что кочевник-людолов не может без выхода на рынки сбыта живого товара, без посредников и скупщиков, имеющих контакты и связи на этих рынках, знающих торговые пути, а таким посредником могли быть только хазары. И ничего в этом шовинистического нет. Это как раз конкретика, исторические факты. Для того чтобы считать их отдельными, их, согласитесь, несколько многовато. Нравятся они кому-то или нет, их нельзя изменить, можно только констатировать. Одни факты подтверждают другие. Русины разрушили хазарский каганат, убили кагана, положили конец их доминированию. «Один из русских полководцев Х века, князь Святослав, не сходя съел хазарское царство, словно яблоко. Главный город хазар в устье Волги русские разрушили в 943 году за восемь ночей, а с 965 до 970 года уничтожили и хазарское государство. Очевидцы отмечали, что тени домов хазарской столицы еще долго не исчезали, хотя сами дома давно были разрушены. Они стояли, сопротивляясь ветру и водам Волги...», – это сербский писатель Милорад Павич, его знаменитый «Хазарский словарь». Часть хазарского населения переселилась в западноевропейские страны. Но остатки хазар, фиксируемые источниками, продолжали вести активную политику в регионе. Противостояние русинов и хазар локализировалось и приобрело опосредованные формы, но не прекратилось. Каганат влиял в культурном и религиозном отношении на подвластные и соседние с ним народы – на венгров, мордву, аланов и касогов, на сельджуков. Впоследствии хазары точно так же влияли на половцев, следствием чего стало, как и в предшествующих случаях, распространение среди половцев иудаизма, их хозяйственно-экономические и политические связи с хазарами. Последние инспирировали масштабные набеги на русские земли ради захвата пленников и способствовали работорговле, осуществлявшейся при их непосредственном участии. Аналогичные взаимоотношения были у хазар с венграми, печенегами и сельджуками. Распространение власти русских великих князей на причерноморские земли, освоение этих земель русинами, контроль над торговыми путями и портами, вытеснение кочевых орд не отвечали интересам хазар, поэтому они пытались противостоять этому, прибегая к помощи алчных кочевников. Некоторые князья даже были убиты половцами по наущению хазар. Это не отвергает даже такой представитель романтической тюркофильской историографии, как Плетнёва: «Хазары же подкупили половцев и те убили Романа и заключили мир с Всеволодом. Олега же в самой Тмутаракани (sic! – Konrad) захватили хазары и переслали в плен византийскому императору в Константинополь. Очевидно, беспокойные князья Святославичи мешали процветанию торговли, поэтому... хазары... и отважились на эти весьма решительные действия против своих сюзеренов – русских князей» [Плетнёва С.А. Хазары. – Москва: Наука, 1986, с. 72-73]. Из-за этого русские князья боролись с хазарами, выдворяя их из пределов своих княжеств и истребляя. Монгольское нашествие положило конец как половцам, так и их друзьям, хазарам. Потомками последних являлись крымские и вообще восточноевропейские евреи. Это доказывается историческими источниками и антропологическими исследованиями. (Семитское происхождение всего еврейства отстаивают прежде всего политики-сионисты в узком понимании этого термина, поскольку в их понимании оно является обоснованием прав современных евреев на земли Палестины и создания на них государства Израиль. Кроме того, оно помогает закрепить общее самосознание за совершенно разными этническими общностями, имеющими разные языки, обычаи и историю. Также на нем настаивают религиозные фундаменталисты, ведь к нынешнему времени иудаизм стал этнической религией). Вам не нравится концепция, потому что знаете противоречащие ей факты? Ну так приведите их, вы же серьёзный человек. Возразите мне как ученый, научными аргументами, а не как комсомолец на собрании, оперирующий идеологией. «Этого не надо... это буржуазный национализм». Опровергнуть концепции по-настоящему можно только фактами. Хазарское влияние на венгров засвидетельствовано византийскими историками и венгерскими летописями, а кроме того, археологическими разысканиями. Пребывание под хазарским влиянием сельджуков давно стало аксиомой западной науки. Взаимодействие хазар с половцами прямо подтверждается русскими и грузинскими летописями, а также ширванскими памятниками письменности. Есть и косвенные свидетельства археологии, антропонимии. Русские же памятники письменности подтверждают также то, что захваченных в плен половцы сбывали хазарам. Еврейские, армянские, арабские и некоторые другие источники подтверждают существование хазар как народа вплоть до монгольского нашествия и некоторое время после него. Итальянские, австрийские и другие западноевропейские источники свидетельствуют о миграции хазар в Западную Европу. Ну а считать, что концепция плоха, потому что она касается историософских вопросов, политически неправильна, политнекорректна или что-то в этом роде, просто смешно. На грани корректности может быть воспринята любая выкладка фактов, и любое историческое сочинение, вплоть до хрестоматии источников, может восприниматься как политическое, философское или историософское. На этом, кстати, основана поэтика Павича. Тем более не вижу причин под разными предлогами замалчивать исторические факты или избегать их анализа только потому, что это может не понравиться евреям или представителям какой-либо ещё этнической группы. Тогда уже научный работник прекращает быть таковым, а становится простым пропагандистом на содержании Если нечего сказать, то начинают срочно искать у собеседника в его словах фашизм. Помогает всегда, и безотказно. Что же касается пресловутой корректности, то позволю себе напомнить Вам слова украинского мыслителя, общественного деятеля, идеолога и организатора украинской армии Миколы Михновского: «Основой войны является биологический закон борьбы за существование, а этот закон... находит свое выражение исключительно в национальных конфликтах». Нации борятся между собой за место под солнцем, как виды в природе. Только и всего. Политический сионизм, если уж о нем зашла речь, действительно использовал в своей идеологии образ хазарской государственности и имел непосредственное отношение к исследованиям хазарской истории: «Во второй половине XIX в. появилось немало трудов по истории евреев. Это было время возникновения идеологии сионизма, хотя, разумеется, далеко не все работы о прошлом еврейского народа можно отнести к сионистским. Принято считать, что сионизм как политическое течение оформился в конце 90-х годов XIX в. с выходом брошюры Т. Герцля «Еврейское государство» (1896 г.) и состоявшимся в 1897 г. 1-м Сионистским (Базельским) конгрессом. Однако необыкновенный подъем еврейской историографии во второй половине XIX в. также сыграл известную роль в зарождении и оформлении идеологии сионизма. Многотомные труды по истории еврейского народа (А. Гейера, Г. Гретца и др.) включали разделы, посвященные хазарам, поскольку те на определенном этапе своей истории приняли иудаизм... Хазары заняли видное место в монографии И. Берлина. В самой постановке вопроса об органической связи всех исповедовавших иудаизм при разных конкретных аспектах подхода к проблеме истории хазар можно усмотреть суждение о едином еврейском народе, пронесшем свою религию (иудаизм) через столетия испытаний и борьбы с иноверцами. При этом часто игнорировались те сложные этнические и этнокультурные процессы, которые происходили в средние века как с самими евреями, так и с некоторыми другими этническими группами (хазарами, караимами, татами и т. д.), исповедовавшими иудаизм, но этнически не являвшимися евреями. С оформлением сионизма как политического течения такого рода экскурсы в историю стали одним из фундаментов этого первоначально сложного и достаточно противоречивого в своих конкретных проявлениях феномена...» [Новосельцев 1990]. Гораздо больше взяли из хазарского исторического опыта коммунисты, пытавшиеся изо всех сил подражать каганату. Соответственно изменилось и отношение к хазарам, печенегам, сельджукам и половцам у историков. В ряде марксистских исследований, посвященных взаимоотношениям кочевников и Руси, идея принципиального их противопоставления объявлена искусственной и надуманной, идущей от православной церкви. Впервые эту мысль сформулировал Покровский, твердо придерживавшийся классового подхода в оценке своих предшественников. Цинизм тогдашнего любимца партийных мандаринов дошел до края. «Представлять себе половцев в виде некой темной азиатской силы, тяжелой тучей висевшей над представительницей европейской цивилизации – Киевской Русью, – утверждал он, – у нас не будет ни малейших оснований» [Покровский М.Н. Русская история с древнейших времен. – Ленинград, 1924, т. 1, с. 102-103]. В то же время он считал, что кочевники причерноморских степей «в культурном отношении были сильнее славян». Не ссылаясь на какие-либо конкретные исследования, Покровский утверждал, что «археологические раскопки последних десятилетий как нельзя более убедительно показали, какое огромное культурное влияние имели «дикари» на Древнюю Русь. Степной восток был для русских ІХ–Х веков тем, чем впоследствии для Московского государства и петровской России стала Западная Европа» [Покровский М.Н. Очерк истории русской культуры. – Москва-Ленинград, 1925, ч. 1, с. 39]. Кроме него, такой же антиславянской и антиевропейской ориентации придерживался большевистский историк Пархоменко [Пархоменко В.А. У истоков русской государственности (VIII–XI). – Ленинград, 1924, с. 69-71]. Выступая на конференции археологов в Херсонесе в 1927 году, Пархоменко затребовал пересмотреть традиционные взгляды на отношения Руси с печенегами, которые до сих пор «рассматривались как народ дикий... с бедной, грубой, одноообразной» культурой, как «минус в истории культуры и катастрофа для Киевской Руси» [Пархоменко В.А. Киевская Русь и печенеги (К вопросу о взаимоотношении Киевской Руси со степью) // Вторая конференция археологов СССР в Херсонесе 10-13 сентября 1927 г. По случаю столетия херсонесских раскопок (1827-1927). – Севастополь, 1927, с. 49]. «Идея извечной принципиальной борьбы Руси со степью – явно искусственного, надуманного происхождения», – писал он [Пархоменко В.А. Следы половецкого эпоса в летописях // Проблемы источниковедения. – Москва-Ленинград, 1940. Сб. 3, с. 391]. Хазарский торговый капитал создал Киевскую Русь. Печенеги и Киев были, по его мнению, связаны «до некоторой степени государственно», поскольку печенеги якобы часто защищали Киев от иноземного завоевания [Пархоменко В. Русь и печенеги // Slavia. – Prague, 1929–1930. – Т. 8, с. 143]. В то же время печенеги поддерживали «старый порядок Киевской Руси» [Пархоменко В.А. Киевская Русь и печенеги (К вопросу о взаимоотношении Киевской Руси со степью) // Вторая конференция археологов СССР в Херсонесе 10-13 сентября 1927 г. По случаю столетия херсонесских раскопок (1827-1927). – Севастополь, 1927, с. 49]. Потом сохранять нужный и прогрессивный общественный строй, защищая его от тлетворных западных влияний, стали половцы, бывшие «необходимыми ингредиентами» тогдашней экономической системы. А войны шли из-за борьбы христианских купцов против мусульманского экономического проникновения [Пархоменко В.А. Половцы и Русь // Slavia. – Praha, 1939, ХVI, 4, с. 601], что очень по-марксистски. Доказательством «тесных, близких связей, существовавших в ХІІ в. между социальными верхушками Руси и половцев» он считал также сообщения русских летописях о «снемах» князей Руси с половецкими ханами, о брачных союзах и так далее. Пархоменко всеми силами старался отыскать в летописях также «следы половецкого эпоса», являющиеся, как он полагал, одной из сторон русско-половецких культурных контактов [Пархоменко В.А. Следы половецкого эпоса в летописях // Проблемы источниковедения. М.; Л., 1940. Сб. 3, с. 391-393]. Все это дало основание Пархоменко прийти к выводу, что Киевская Русь «не вышла в общем из роли конкурентов печенежских и потом половецких ханов» [Пархоменко В.А. У истоков русской государственности (VIII–XI). – Ленинград, 1924, с. 69-71, 113], так что о её цивилизаторской роли, мол, и говорить не стоит. Идеи Пархоменко несколько более завуалированно исповедовал даже Греков. Востоковед Якубовский также считал «глубочайшим заблуждением» мнение, будто отношения между русскими феодальными княжествами и кочевой половецкой степью были враждебными и сводились к войнам [Греков Б.Д., Якубовский А.Ю. Золотая Орда: (Очерк истории Улуса Джучи в период сложения и расцвета в XIII–XVI вв.). – Ленинград, 1937, с. 20]. Ещё более категоричным был османист Гордлевский, одно время сильно зависевший от кемалистской историографии: «Официальное, навеянное церковью представление о народе, живущем не в городах, где утвердилась христианская вера, а в степи, идет... с запада, через католическое духовенство – через католических миссионеров; культурные связи между Киевом и Западом принесли и взгляд на половцев как на «батог бога» – бич божий (flagellum Dei)» [Гордлевский В.А. Что такое „босый волк”?: (К толкованию «Слова о полку Игореве») // Известия АН СССР. Отделение литературы и языка. – Москва, 1947. – Т. VI. – Вып. 4, с. 321]. Вообще-то князья слушали отнюдь не католических миссионеров, если таковые и были, но едино правильной марксистской науке нипочем. Во всём же виноваты гнилой Запад и коварная церковь. Вот и обнаруживается «растущая тяга к кочевникам» [Гордлевский 1947, с. 322]. Дальше истинному интернационалисту кажется, что, «когда верхушка общества уже могла смотреть на половцев спокойно, взаимоотношения между народами, русским и половецким, были и более тесны, и более дружественны, они вросли в повседневный быт..., а браки в низах, конечно, были и чаще, чем в высших слоях. И эта близость возникала быстро, как только кончались военные столкновения...» [Гордлевский 1947, с. 322]. Бесконечные войны за право русинов жить в степи игнорируются, как и то, что никаких сведений о браках русинов с половчанками в низах нет. Заявляет самородок научный и о том, что «шло духовное взаимодействие; легко просачивался на Русь и тюркский фольклор; его отзвуки встречаются и в летописях; они раскинуты всюду – и на юге, докатились и до севера» [Гордлевский 1947, с. 322]. Однако примеры приводит исключительно великорусские, и, следовательно, юг тоже имелся в виду великорусский. Что касается половцев, то он дает «высокую оценку их нравственным качествам и культурностью» [Гордлевский 1947, с. 322]. Правда, соседствовавшие с половцами русины и грузины, а также видевшие их немцы, фламандцы и французы были принципиально иного мнения и о том, и о другом, но разве это имеет значение, если должна победить дружба народов? Гордлевский позже активно исследовал сельджуков, а мы помним, почему большевистские ученые и их покровители так интересовались сельджуками.
  20. Всего лишь имел в виду, что если Вам есть, что сказать по существу по поводу хазаро-половецко-русских взаимоотношений, то скажите. Я только, просмотрев первоисточники, обнаружил третьего участника русско-половецкого конфликта. Артамонов, Гумилёв, Плетнёва стыдливо умалчивают и стараются завуалировать факт взаимодействий, хотя несложно понять, что кочевник-людолов не может без выхода на рынки сбыта живого товара, без посредников и скупщиков, имеющих контакты и связи на этих рынках, знающих торговые пути, а таким посредником могли быть только хазары. И ничего в этом шовинистического нет. Это как раз конкретика, исторические факты. Для того чтобы считать их отдельными, их, согласитесь, несколько многовато. Нравятся они кому-то или нет, их нельзя изменить, можно только констатировать. Одни факты подтверждают другие. Русины разрушили хазарский каганат, убили кагана, положили конец их доминированию. «Один из русских полководцев Х века, князь Святослав, не сходя съел хазарское царство, словно яблоко. Главный город хазар в устье Волги русские разрушили в 943 году за восемь ночей, а с 965 до 970 года уничтожили и хазарское государство. Очевидцы отмечали, что тени домов хазарской столицы еще долго не исчезали, хотя сами дома давно были разрушены. Они стояли, сопротивляясь ветру и водам Волги...», – это сербский писатель Милорад Павич, его знаменитый «Хазарский словарь». Часть хазарского населения переселилась в западноевропейские страны. Но остатки хазар, фиксируемые источниками, продолжали вести активную политику в регионе. Противостояние русинов и хазар локализировалось и приобрело опосредованные формы, но не прекратилось. Каганат влиял в культурном и религиозном отношении на подвластные и соседние с ним народы – на венгров, мордву, аланов и касогов, на сельджуков. Впоследствии хазары точно так же влияли на половцев, следствием чего стало, как и в предшествующих случаях, распространение среди половцев иудаизма, их хозяйственно-экономические и политические связи с хазарами. Последние инспирировали масштабные набеги на русские земли ради захвата пленников и способствовали работорговле, осуществлявшейся при их непосредственном участии. Аналогичные взаимоотношения были у хазар с венграми, печенегами и сельджуками. Распространение власти русских великих князей на причерноморские земли, освоение этих земель русинами, контроль над торговыми путями и портами, вытеснение кочевых орд не отвечали интересам хазар, поэтому они пытались противостоять этому, прибегая к помощи алчных кочевников. Некоторые князья даже были убиты половцами по наущению хазар. Это не отвергает даже такой представитель романтической тюркофильской историографии, как Плетнёва: «Хазары же подкупили половцев и те убили Романа и заключили мир с Всеволодом. Олега же в самой Тмутаракани (sic! – Konrad) захватили хазары и переслали в плен византийскому императору в Константинополь. Очевидно, беспокойные князья Святославичи мешали процветанию торговли, поэтому... хазары... и отважились на эти весьма решительные действия против своих сюзеренов – русских князей» [Плетнёва С.А. Хазары. – Москва: Наука, 1986, с. 72-73]. Из-за этого русские князья боролись с хазарами, выдворяя их из пределов своих княжеств и истребляя. Монгольское нашествие положило конец как половцам, так и их друзьям, хазарам. Потомками последних являлись крымские и вообще восточноевропейские евреи. Это доказывается историческими источниками и антропологическими исследованиями. (Семитское происхождение всего еврейства отстаивают прежде всего политики-сионисты в узком понимании этого термина, поскольку в их понимании оно является обоснованием прав современных евреев на земли Палестины и создания на них государства Израиль. Кроме того, оно помогает закрепить общее самосознание за совершенно разными этническими общностями, имеющими разные языки, обычаи и историю. Также на нем настаивают религиозные фундаменталисты, ведь к нынешнему времени иудаизм стал этнической религией). Вам не нравится концепция, потому что знаете противоречащие ей факты? Ну так приведите их, вы же серьёзный человек. Возразите мне как ученый, научными аргументами, а не как комсомолец на собрании, оперирующий идеологией. «Этого не надо... это буржуазный национализм». Опровергнуть концепции по-настоящему можно только фактами. Хазарское влияние на венгров засвидетельствовано византийскими историками и венгерскими летописями, а кроме того, археологическими разысканиями. Пребывание под хазарским влиянием сельджуков давно стало аксиомой западной науки. Взаимодействие хазар с половцами прямо подтверждается русскими и грузинскими летописями, а также ширванскими памятниками письменности. Есть и косвенные свидетельства археологии, антропонимии. Русские же памятники письменности подтверждают также то, что захваченных в плен половцы сбывали хазарам. Еврейские, армянские, арабские и некоторые другие источники подтверждают существование хазар как народа вплоть до монгольского нашествия и некоторое время после него. Итальянские, австрийские и другие западноевропейские источники свидетельствуют о миграции хазар в Западную Европу. Ну а считать, что концепция плоха, потому что она касается историософских вопросов, политически неправильна, политнекорректна или что-то в этом роде, просто смешно. На грани корректности может быть воспринята любая выкладка фактов, и любое историческое сочинение, вплоть до хрестоматии источников, может восприниматься как политическое, философское или историософское. На этом, кстати, основана поэтика Павича. Тем более не вижу причин под разными предлогами замалчивать исторические факты или избегать их анализа только потому, что это может не понравиться евреям или представителям какой-либо ещё этнической группы. Тогда уже научный работник прекращает быть таковым, а становится простым пропагандистом на содержании Если нечего сказать, то начинают срочно искать у собеседника в его словах фашизм. Помогает всегда, и безотказно. Что же касается пресловутой корректности, то позволю себе напомнить Вам слова украинского мыслителя, общественного деятеля, идеолога и организатора украинской армии Миколы Михновского: «Основой войны является биологический закон борьбы за существование, а этот закон... находит свое выражение исключительно в национальных конфликтах». Нации борятся между собой за место под солнцем, как виды в природе. Только и всего. Политический сионизм, если уж о нем зашла речь, действительно использовал в своей идеологии образ хазарской государственности и имел непосредственное отношение к исследованиям хазарской истории: «Во второй половине XIX в. появилось немало трудов по истории евреев. Это было время возникновения идеологии сионизма, хотя, разумеется, далеко не все работы о прошлом еврейского народа можно отнести к сионистским. Принято считать, что сионизм как политическое течение оформился в конце 90-х годов XIX в. с выходом брошюры Т. Герцля «Еврейское государство» (1896 г.) и состоявшимся в 1897 г. 1-м Сионистским (Базельским) конгрессом. Однако необыкновенный подъем еврейской историографии во второй половине XIX в. также сыграл известную роль в зарождении и оформлении идеологии сионизма. Многотомные труды по истории еврейского народа (А. Гейера, Г. Гретца и др.) включали разделы, посвященные хазарам, поскольку те на определенном этапе своей истории приняли иудаизм... Хазары заняли видное место в монографии И. Берлина. В самой постановке вопроса об органической связи всех исповедовавших иудаизм при разных конкретных аспектах подхода к проблеме истории хазар можно усмотреть суждение о едином еврейском народе, пронесшем свою религию (иудаизм) через столетия испытаний и борьбы с иноверцами. При этом часто игнорировались те сложные этнические и этнокультурные процессы, которые происходили в средние века как с самими евреями, так и с некоторыми другими этническими группами (хазарами, караимами, татами и т. д.), исповедовавшими иудаизм, но этнически не являвшимися евреями. С оформлением сионизма как политического течения такого рода экскурсы в историю стали одним из фундаментов этого первоначально сложного и достаточно противоречивого в своих конкретных проявлениях феномена...» [Новосельцев 1990]. Гораздо больше взяли из хазарского исторического опыта коммунисты, пытавшиеся изо всех сил подражать каганату. Соответственно изменилось и отношение к хазарам, печенегам, сельджукам и половцам у историков. В ряде марксистских исследований, посвященных взаимоотношениям кочевников и Руси, идея принципиального их противопоставления объявлена искусственной и надуманной, идущей от православной церкви. Впервые эту мысль сформулировал Покровский, твердо придерживавшийся классового подхода в оценке своих предшественников. Цинизм тогдашнего любимца партийных мандаринов дошел до края. «Представлять себе половцев в виде некой темной азиатской силы, тяжелой тучей висевшей над представительницей европейской цивилизации – Киевской Русью, – утверждал он, – у нас не будет ни малейших оснований» [Покровский М.Н. Русская история с древнейших времен. – Ленинград, 1924, т. 1, с. 102-103]. В то же время он считал, что кочевники причерноморских степей «в культурном отношении были сильнее славян». Не ссылаясь на какие-либо конкретные исследования, Покровский утверждал, что «археологические раскопки последних десятилетий как нельзя более убедительно показали, какое огромное культурное влияние имели «дикари» на Древнюю Русь. Степной восток был для русских ІХ–Х веков тем, чем впоследствии для Московского государства и петровской России стала Западная Европа» [Покровский М.Н. Очерк истории русской культуры. – Москва-Ленинград, 1925, ч. 1, с. 39]. Кроме него, такой же антиславянской и антиевропейской ориентации придерживался большевистский историк Пархоменко [Пархоменко В.А. У истоков русской государственности (VIII–XI). – Ленинград, 1924, с. 69-71]. Выступая на конференции археологов в Херсонесе в 1927 году, Пархоменко затребовал пересмотреть традиционные взгляды на отношения Руси с печенегами, которые до сих пор «рассматривались как народ дикий... с бедной, грубой, одноообразной» культурой, как «минус в истории культуры и катастрофа для Киевской Руси» [Пархоменко В.А. Киевская Русь и печенеги (К вопросу о взаимоотношении Киевской Руси со степью) // Вторая конференция археологов СССР в Херсонесе 10-13 сентября 1927 г. По случаю столетия херсонесских раскопок (1827-1927). – Севастополь, 1927, с. 49]. «Идея извечной принципиальной борьбы Руси со степью – явно искусственного, надуманного происхождения», – писал он [Пархоменко В.А. Следы половецкого эпоса в летописях // Проблемы источниковедения. – Москва-Ленинград, 1940. Сб. 3, с. 391]. Хазарский торговый капитал создал Киевскую Русь. Печенеги и Киев были, по его мнению, связаны «до некоторой степени государственно», поскольку печенеги якобы часто защищали Киев от иноземного завоевания [Пархоменко В. Русь и печенеги // Slavia. – Prague, 1929–1930. – Т. 8, с. 143]. В то же время печенеги поддерживали «старый порядок Киевской Руси» [Пархоменко В.А. Киевская Русь и печенеги (К вопросу о взаимоотношении Киевской Руси со степью) // Вторая конференция археологов СССР в Херсонесе 10-13 сентября 1927 г. По случаю столетия херсонесских раскопок (1827-1927). – Севастополь, 1927, с. 49]. Потом сохранять нужный и прогрессивный общественный строй, защищая его от тлетворных западных влияний, стали половцы, бывшие «необходимыми ингредиентами» тогдашней экономической системы. А войны шли из-за борьбы христианских купцов против мусульманского экономического проникновения [Пархоменко В.А. Половцы и Русь // Slavia. – Praha, 1939, ХVI, 4, с. 601], что очень по-марксистски. Доказательством «тесных, близких связей, существовавших в ХІІ в. между социальными верхушками Руси и половцев» он считал также сообщения русских летописях о «снемах» князей Руси с половецкими ханами, о брачных союзах и так далее. Пархоменко всеми силами старался отыскать в летописях также «следы половецкого эпоса», являющиеся, как он полагал, одной из сторон русско-половецких культурных контактов [Пархоменко В.А. Следы половецкого эпоса в летописях // Проблемы источниковедения. М.; Л., 1940. Сб. 3, с. 391-393]. Все это дало основание Пархоменко прийти к выводу, что Киевская Русь «не вышла в общем из роли конкурентов печенежских и потом половецких ханов» [Пархоменко В.А. У истоков русской государственности (VIII–XI). – Ленинград, 1924, с. 69-71, 113], так что о её цивилизаторской роли, мол, и говорить не стоит. Идеи Пархоменко несколько более завуалированно исповедовал даже Греков. Востоковед Якубовский также считал «глубочайшим заблуждением» мнение, будто отношения между русскими феодальными княжествами и кочевой половецкой степью были враждебными и сводились к войнам [Греков Б.Д., Якубовский А.Ю. Золотая Орда: (Очерк истории Улуса Джучи в период сложения и расцвета в XIII–XVI вв.). – Ленинград, 1937, с. 20]. Ещё более категоричным был османист Гордлевский, одно время сильно зависевший от кемалистской историографии: «Официальное, навеянное церковью представление о народе, живущем не в городах, где утвердилась христианская вера, а в степи, идет... с запада, через католическое духовенство – через католических миссионеров; культурные связи между Киевом и Западом принесли и взгляд на половцев как на «батог бога» – бич божий (flagellum Dei)» [Гордлевский В.А. Что такое „босый волк”?: (К толкованию «Слова о полку Игореве») // Известия АН СССР. Отделение литературы и языка. – Москва, 1947. – Т. VI. – Вып. 4, с. 321]. Вообще-то князья слушали отнюдь не католических миссионеров, если таковые и были, но едино правильной марксистской науке нипочем. Во всём же виноваты гнилой Запад и коварная церковь. Вот и обнаруживается «растущая тяга к кочевникам» [Гордлевский 1947, с. 322]. Дальше истинному интернационалисту кажется, что, «когда верхушка общества уже могла смотреть на половцев спокойно, взаимоотношения между народами, русским и половецким, были и более тесны, и более дружественны, они вросли в повседневный быт..., а браки в низах, конечно, были и чаще, чем в высших слоях. И эта близость возникала быстро, как только кончались военные столкновения...» [Гордлевский 1947, с. 322]. Бесконечные войны за право русинов жить в степи игнорируются, как и то, что никаких сведений о браках русинов с половчанками в низах нет. Заявляет самородок научный и о том, что «шло духовное взаимодействие; легко просачивался на Русь и тюркский фольклор; его отзвуки встречаются и в летописях; они раскинуты всюду – и на юге, докатились и до севера» [Гордлевский 1947, с. 322]. Однако примеры приводит исключительно великорусские, и, следовательно, юг тоже имелся в виду великорусский. Что касается половцев, то он дает «высокую оценку их нравственным качествам и культурностью» [Гордлевский 1947, с. 322]. Правда, соседствовавшие с половцами русины и грузины, а также видевшие их немцы, фламандцы и французы были принципиально иного мнения и о том, и о другом, но разве это имеет значение, если должна победить дружба народов? Гордлевский позже активно исследовал сельджуков, а мы помним, почему большевистские ученые и их покровители так интересовались сельджуками.
  21. А что Вы думали? Человек не любит свой собственный народ, он о нем плохого мнения, посему и пытается возвеличить, приписав ему влияние на другие, далекие и славные народы. Мол, это они «от нас происходят», «мы их всему научили», все их выдающиеся люди – «на самом деле наши», а любое их слово, имя или прозвище, знамо дело, тюркское. По правде-то князь Дмитрий Вишневецкий был Рюриковичем, прямым потомком великого князя Святослава Хороброго. В его жилах текла святая кровь «Дажбожья внука», победителя Хазарии, одно имя которого наводило страх на печенегов и других степных хищников. Был Вишневецкий в родстве и с Гедыминовичами. А прозвание его – славянского, украинского происхождения, означает «праздный человек, гуляка». По этому поводу достаточно посмотреть словари Бориса Гринченка, Евгена Желехивского, Павла Билецкого-Носенко и, конечно же, академический этимологический словарь украинского языка. Хотя никто из печенеграстов и зоокуманофилов смотреть их не будет. А зачем? Вон господину Вальде всё ясно и так. Украинцы – это тюрки, их язык – полутюркский, все названия градов и весей – от кочевников, а сам он – выдающийся исследователь. Кто считает иначе, с тем и тон другой.
  22. Пожалуйста, будьте так любезны выставить список литературы к этой Вашей статье здесь на форуме. Заранее благодарю.
  23. И венгерская общенародная неприязнь к украинцам не является, как выразился мой примитивно мыслящий критик, бредом. Увы, это реальность, тоже имеющая непосредственное отношение к ордам украинских степей. А обусловливается она именно тем, что сами мадьяры долгие годы были силой, используемой хазарами против славян, в том числе против русинов, что как указывает выдающийся австрийский медиевист, германист и востоковед Ханс-Файт Байер, «размещение венгров в странах каганата было тяжелым ударом для славян. Согласно источнику Ибн Русте, венгры «господствуют над всеми славянами, которые граничат с ними, и облагают их тяжёлой данью: славяне в их руках, как заключённые». Согласно арабскому автору, «мадьяры... предаются пиратству против славян и привозят своих пленных, следуя вдоль побережья, до порта в стране Рум, называемого Карх» [Байер 2001, с. 136-137], то есть до граничащей с хазарами Керчи. Полагают, что отец Арпада, Алмош, как член хазарской верхушки, был иудейского вероисповедания [Байер 2001, с. 134]. Симбиоз кабаров, цивилизованных уже не без содействия хазарских иудеев, и диких венгров следует считать весьма удачным. Без слияния с кабарами венгры, вероятно, исчезли бы из истории, как и печенеги [Байер 2001, с. 135]. На территории Венгрии, а также Молдавии и части Румынии, привольно жили бы тогда украинцы, словаки, сербы. Венгры также переняли форму хазарского двоецарствия. Гардизи пишет: «Их начальник выступает в поход с двадцатью тысячами всадников; этого начальника зовут кенде. Кенде — титул их главного царя; титул того начальника, который заведует делами, — джыла; мадьяры делают то, что приказывает джыла». Есть основания считать, что первыми «дьюлами» Венгрии были кабары [Кёстлер 2001, с. 103]. Ибн Русте тоже приписывает власти венгерских племен двойную структуру. Канда (kandah, kündü) есть их высший начальник, в то время как исполнительная власть, в особенности командование армией, находится в руках джала (djalah, gyula). Эта двойная власть появляется вновь в рассказе Продолжателя Георгия монаха о встрече, которая имела место в 895 году между Никитой Склиром и двумя «главами» (κεφαλαι) венгров, Арпадом и Курсаном. Последний определяется согласно традиции, сохранившейся в венгерской хронике, как kündü. Двойная структура власти у венгров сильно напоминает разделение власти у хазар между каганом и каган-беком и явно осуществлена по их образцу. Курсан по этой схемы должен был быть венгерского происхождения [Байер 2001, с. 135-136]. Как свидетельствует Константин, страна была первоначально не только двуязычной, но имела даже некое двоецарствие, вариант хазарской системы правления: царь делил власть с главнокомандующим, носившим титул «дьюла» (это по сей день распространенное венгерское имя). Такая система просуществовала до конца X века, когда святой Стефан перешел в католическую веру и победил восстание дьюлы, который был, как того следовало ожидать, хазарином, «держащимся своей веры и отказывающимся стать христианином» [Кёстлер 2001, с. 145]. Исследователи хазаро-мадьярских исторических коллизий указывают на тот факт, что в середине Европы живет народ неиндоевропейского происхождения, с которым окружающие его соседи общаются на равном уровне. От соседей его отличает более высокая степень гордости. Это свойство у разных народов имело разные эквиваленты, выступая в архаической форме у древних греков как надменность, которой они противопоставили умеренность, у германцев – как безмерная мстительность, христиане осуждают её в качестве высокомерия и прославляют смирение, а вот у евреев она проявляется как чувство собственной избранности, отсутствие веротерпимости и ревность, самым выдающимся примером которой были их пророки [Байер 2001, с. 136]. Очень близко к мироощущению мадьяр. Духовность иудаизма ведь не ограничивается уверенностью в собственной избранности и стремлением через служение чужим властителям, в конце концов, самим захватить власть [Байер 2001, с. 134]. Венгры не только сохранили хазарский менталитет и традиции двоевластия, но и оказались наследниками византийско-хазарских отношений. Как ранее дочери каганов, так позже и венгерские принцессы становились императрицами Византии: Ирина, жена Иоанна ІІ Комнина, и Анна, первая жена Андроника ІІ. Дочь Феодора І Ласкариса Мария стала королевой Венгрии [Байер 2001, с. 137]. В венгерской среде оседали в массовом количестве агрессивно настроенные по отношению к русинам хазарские иудеи, алчные печенеги, ставшие враждебными берендеи, а затем и извечные враги наши – половцы. Венгерские короли-полукуманы благоволили монголам. Венгерский народ в течение веков поглощал в основном именно те этнические компоненты, преимущественно тюркоязычные, которые были неприятелями Руси. Делалось это, судя по всему, сознательно. Вот как пишет об этом один из крупнейших славистов и византинистов ХХ века Франтишек Дворник: «Иноземный неславянский элемент в Венгрии чрезвычайно усиливали венгерские короли, привыкшие принимать «гостей» из диких тюркских племен. Точно так же, как в XI в. печенеги, бежавшие от половцев-куманов, нашли пристанище в Венгрии, так и в XIII в. куманы, разбитые монголами, были радушно приняты Белой IV, и их вождь Котян поселен с сорока тысячами своих воинов на землях между Дунаем и Тисой с предоставлением всех прав, которыми пользовались венгры. Сам Бела женился на половецкой принцессе, а его сын Ласло IV оказывал им покровительство во многих других отношениях – ведь их присутствие приносило венграм пользу, значительно усиливая на их землях неевропейский элемент. Хотя первые годы их пребывания в Венгрии были довольно бурными, в течение XIV в. они были ассимилированы, придав, однако, венграм силы сопротивляться проникновению немцев и славян. Слияние куманов и венгров знаменовало конец всякой возможности проникновения славян в состав венгров, как и более тесных взаимоотношений между двумя этносами. И тем не менее, именно эта возможность являлась необходимым условием успеха планов венгерских королей добиться гегемонии над славянским населением: такова главная причина, объясняющая их неудачу, хотя в то время едва ли кому-либо пришло бы в голову связывать этнические и национальные проблемы с ходом развития Европы» [Дворник 2001, с. 144]. Одновременно корона святого Стефана властвовала над оккупированными ею землями Галицко-Волынской Руси – Закарпатьем, Доброчинщиной и другими, которые населяли украинцы. Шло также переселение украинцев на территорию собственно Венгрии из Закарпатья. «В то же самое время в северную Венгрию продвигаются украинские колонисты, вливаясь в ряды славянского населения, начавшего пересекать Карпаты уже в X в. Они не пользовались особым статусом, подобно другим колонистам, в частности куманам-половцам, секеям, саксонцам и румынам в Трансильвании, поскольку их массового одновременного расселения в Венгрии не происходило, но в их деревнях у них были собственные старосты, солтысы» [Дворник 2001, с. 178]. Грамота 1326 года свидетельствует о том, что жителей селения Надьороси в Новградском комитате пригласил в Венгрию сам король Кальман. В XVIII веке в городе Макко была отдельная часть города, где проживали украинцы, о чем свидетельствуют названия улиц и так называемое «Руське» кладбище. Согласно переписи населения, в XVIII веке только в области Саболч украинцы проживали в тринадцати селениях, составляя большинство населения Связь украинцев Венгрии с украинцами Галичины подтверждает и издание альманаха «Русалка Дністрова» в 1837 году в Буде [Гортяні Ярослава. Українці в Угорщині // Десять років демократії (1985-2000). Здобутки і втрати. «50 років Европейського конґресу українців». – Ужгород: ТОВ «Колір прінт», 2002]. Во время революции Лайоша Кошута 1848 года, которой так восторгались совдеповские историографы, мадьяры на захваченной ими в то время Закарпатской Украине проводили политику национального угнетения. Венгерское правительство Баттяни и леворадикальный оборонный комитет Кошута сразу же отбросили требования признать принадлежность невенгров к другим нациям и сделать официальными в комитататах, являющихся национальными территориями, языки местного населения. Национальное равноправие в их планы не входило. Мобилизированные Кошутом мадьярские крестьяне четко осознавали, что они идут сражаться с невенграми, впервые поднявшими против них и их революции оружие. Следствием этого, как пишут венгерские историки, стало разграбление многих городов и сел на этнически немадьярских территориях, а также тысячи жестоко истребленных представителей других этносов. Венгерские вожаки наотрез отказывались от признания невенгерских жителей страны представителями отдельных наций [Маккаї Ласло, Беда Калман, Вьорош Карой, Нідергаузер Еміл, Шпіра Дьордь, Ганак Петер, Надь Жужа Л., Сьоке Домонкош. Коротка історія Угорщини. – Ніредьгаза: педагогічний інститут імені Дьордя Бешшеньеї, 1997, с. 100, 101, 103]. Против мадьяр вспыхнуло украинское народное восстание в Ясине. Возглавил его потомок запорожцев Иван Пластун. Известен и год его рождения – 1815, когда запорожцы уходят из Баната в Карпаты. Вот как описывала Ивана Пластуна мадьярская пресса: «Он считал себя предводителем народа и своим поведением начал играть роль вождя. Иван Пластун, знаменитый всадник, все время ездил на коне, одетый в гуцульскую народную одежду. Свой крашеняк, вышитый всякими узорцами, носил переброшенным через плечо наопашки, у него за ремнем всегда два набитых пистолета, а с левой стороны сабля». Повстанцы отказались выполнять распоряжения правительства Кошута. В 1849 году Пластун организовал из местных гуцулов милицию и стал хозяином Ясиня. Он разоружил мадьярские войска и передал их в руки русских частей, которые тогда под руководством генерала Паскевича пришли на помощь Австрии. Иван Пластун вступил в контакт с кубанскими козаками, разведчиками из Кубанского козачьего дивизиона, которые в первых рядах вели наступление на Венгрию и передал им пленных мадьярских гонведов. Кстати, этот кубанский козачий дивизион настолько отличился в деле очищения Закарпатья от венгерских войск, что получил наградной флаг от императора, на котором была надпись: «За отличную храбрость, оказанную в делах с мятежными Венграми, и за сражение под городом Дебречином 21 июля 1849 года» [Каляндрук 2007, с. 201-202]. Любопытно, что с российскими войсками в Гуцульщине тогда находился еще один потомок козаков со Слобожанщины Иван Турчин. Впоследствии он прославится в Америке, где станет американским генералом и личным другом президента Линкольна, а за свою исключительную храбрость получит прозвище «страшный козак» [Каляндрук 2007, с. 203]. В это же время в Галичине ещё один потомок запорожцев – Шелых – организовал двадцатитысячную крестьянскую армию, которая не позволила войскам венгерского генерала Бема вступить в Галичину. Украинское крестьянство держало в страхе местных поляков [Каляндрук 2007, с. 202-203]. В 1849 году после подавления венгерского восстания против Габсбургской династии, украинцы смогли выступить со своими национальными требованиями. 19 октября 1849 года делегация украинцев Венгрии (Михайло Вивсянык, Адольф Добрянский, Иван Солтэс, Олександр Яницкий) передала австрийскому императору петицию, в которой среди многих требований были и такие: создание отдельной украинской административной части, употребление украинской кириллической письменности в венгерской администрации, создание украинских школ, превращение Львовского университета в украинский, украинская церковь в Буде должна быть не только для военных, но и для гражданского украинского населения. Эти требования тоже свидетельствуют о тесной и живой связи украинцев Венгрии с украинцами Галичины [Гортяні Ярослава. Українці в Угорщині // Десять років демократії (1985-2000). Здобутки і втрати. „50 років Европейського конґресу українців”. – Ужгород: ТОВ „Колір прінт”, 2002]. В 1850 году Пластун в составе украинской делегации оказывается в Вене, где получил аудиенцию у самого императора, который вручил ему высокую награду. После революции гуцульская община, несмотря на террор венгерских властей, выбирает Пластуна старостой Ясиня. Эту должность Пластун неизменно занимает до 1887 года и неуклонно отстаивает интересы нашего народа, ведет бескомпромиссную политическую и экономическую борьбу с мадьярскими оккупантами. Умер Иван Пластун в 1891 году в возрасте 76 лет. Вот так украинцы боролись с потомками кабаров и половцев. Выдающийся украинский этнограф, фольклорист и политический мыслитель Михайло Драгоманов, посетивший Закарпатье в 1875 и 1876 годах, говорил о нем как о части нашей общей Родины, которую он не может забыть никогда, словно раненого брата. Он констатировал, что Угорская Русь – земля со всех сторон запущенная и задавленная мадьярством [Лисяк-Рудницький Іван. Історичні есе. В 2 т.– Київ: Основи, 1994. – Том 1, с. 460-461]. Не менее усердствовали венгерские евреи, из-за произвола которых обнищавшие украинские крестьяне были вынуждены бросать Родину и массово выезжать в Канаду и Америку. Здесь стоит вспомнить пылающие строки выдающегося великорусского публициста Михаила Меньшикова: «Часть евреев указывает на свое будущее царство в Венгрии... Русский радикализм до сих пор держался глубоким невежеством в отношении истинной социальной роли еврейства, но невежество это начинает, по-видимому, проходить. Поляки просвещаются сравнительно скорее нас потому, что евреи более глубоко укоренились в Польше. Поляки уже не могут не видеть поразительного роста еврейской расы в недрах своей собственной и соответственного вытеснения польской народности. Тупые радикалы кричат, что только в черте России может существовать еврейский вопрос, в странах равноправия будто бы его нет. Но поляки прекрасно знают, что делается в соседней Галиции, где действуют совсем уж европейские порядки. С 1868 года, когда в Галиции разрешено было евреям покупать земли, они скупили уже 35 процентов всей земельной площади, да столько же держат в аренде. На 2000 крупных имений 1100 теперь в еврейских руках. Теперь уже нельзя говорить, что только свободные профессии, промышленность и торговля в еврейской власти. Евреи становятся господами самой территории, бывшей тысячелетиями в руках славянства. Овладев по рецептам, указанным ещё в Библии, основным имуществом туземного народа — землёй, сами евреи отнюдь не теряют своей национальности, напротив! Они добиваются уже собственного сейма в Австрии, собственных средних и высших школ и т.д. Я уже описывал недавно, до каких ужасов крайнего разорения доводит жид одинаково русского, польского, словацкого или румынского крестьянина. Даже в венгерской печати раздался голос в защиту искореняемого в Венгрии славянства: «Без слёз нельзя слышать об угнетении галичан жидами», — пишет один венгерский публицист. Что сионизм и всевозможные общества «Iса», «Еко» и прочие суть только фальсификация еврейская, отвод глаз от истинных целей жидовского племени, подтверждает напечатанное в венгерских газетах воззвание сионистского союза в Париже: «Братья единоверцы! Во всём мире теперь нет угла земли, который бы легче поддавался нам, чем Венгрия и Галиция. Эти оба края должны быть непременно нашими, и всё нам пока там благоприятствует. Старайтесь все, братья евреи, старайтесь изо всех сил овладеть этими странами, старайтесь вытеснить из них всех христиан и стать полными господами. Старайтесь всё то, что ещё там имеют христиане, захватить в свои руки». Стоит взглянуть на карту еврейского расселения, чтобы убедиться, что всесветный паразит сосредоточивается не в Иерусалиме, ... и что в качестве территории нового израильского царства, кроме Венгрии и Галиции, наиболее обработаны Польша, Бессарабия, Волынь, Подолия и т.д.» [Меньшиков Михаил Национальная империя. – Москва, 2004]. Другим фактором этой ситуации было наращивание мадьяризационного давление, достигшее вершины во время празднования тысячелетнего юбилея Венгрии в 1896 году. Школьный закон Аппоньи 1907 года поспособствовал закрытию тех немногих школ с украинским языком прподавания, которые ещё существовали, средние школы были полностью мадьяризированы уже много десятилетий. Власти желали любой ценой превратить венгерских украинцев в греко-католических мадьяр на протяжении одного-двух ближайших поколений. Чтобы достичь этого, надо было искоренить те особенности их культуры, которые связывали их с Украиной. Ввести григорианский календарь вместо юлианского, заменить в украинских изданиях кириллическую азбуку латинской с мадьярским правописанием и, наконец, ввести в церковную службу мадьярский литургический язык заместо церковнославянского. Со всем этим правительство успешно справилось до Первой мировой войны. Чтобы завершить картину, необходимо вспомнить об атмосфере запугивания, отличавшейся административными преследованиями и злостными доносами в венгерской шовинистической прессе на всех, кого подозревали в недостаточной лояльности к Венгрии [Лисяк-Рудницький Іван. Історичні есе. В 2 т. Том 1 . – Київ: Основи, 1994. – 554 с.; с. 462-463]. Переход большей части украинских земель в состав Чехо-Словакии временно покончил с мадьярским гнетом, но ненадолго. Если чехи смиренно подчинялись немецкой оккупации, то маленькая независимая Карпатская Украина встретила венгерское вторжение в середине 1939 года бесстрашным вооруженным сопротивлением. Эта аннексия была проведена по требованию Иосифа Сталина, воспрепятствовавшего Германии стать гарантом независимости государства. После судьбоносного решения Съезда Народных Комитетов Закарпатской Украины 24 ноября 1944 года, принявшего манифест о воссоединениии Закарпатья с остальными землями Украины, с гегемонией мадьярской высшей расы там было покончено. Хуже было для тех, кого Сталин отдал на расправу своим вассалам. Ассимиляция стала государственной политикой коммунистической Венгрии. По соглашению церковных кругов Венгрии с коммунистическим режимом Яноша Кадара в государстве было оставлено десять религиозных школ, остальные сделаны атеистическими. Из этих школ восемь были римско-католическими, одна реформатская, одна иудейская гимназии. А ведь православных и греко-католиков в Венгрии было на порядок больше, чем иудеев. Однако реформаты и иудеи оказались выше, достойнее и важнее православных и греко-католиков, потому как первые были мадьярами, а в отношении вторых сказалось хазаро-половецкое наследие. После Трианонского договора украинское население Венгрии было подвергнуто беспощадной ассимиляции. Это преимущественно автохтонное население в северо-восточной части страны, вдоль среднего течения Тиссы, а также жители городов, в том числе и Будапешта. Основным занятием украинцев Венгрии является сельское хозяйство. В городах они преимущественно являются представителями различных прослоек интеллигенции, в том числе и университетской. Обучение украинскому языку не ведется, проявлений национально сознательной общественной или культурной жизни очень мало. Однако существуют церковные храмовые праздники, так называемые «відпусти», которые носят украинскую этнографическую окраску. Одним из самых больших массовых празднеств был «відпуст» 1975 года в старинном месте паломничества Мария-Повч, на территории греко-католического монастыря. Там, по свидетельству очевидцев, собралось около семидесяти тысяч паломников из Венгрии и Чехословакии, бывших украинцами греко-католического вероисповедания. Это было своеобразное живое доказательство существования в Венгрии украинского населения, которое в упор не желали замечать казенные ученые. В 1980 году на этнографической конференции славистов в Бельгии венгерский этнограф Ибойа Форраи торжествующе объявил, что украинцев в Саболче и Земплине больше нет! Они там «только жили», уже не живут [Форраи, Ибойа. Исследования верований славянских национальностей в Венгрии // Slavica Gandensia. – Gand, 1980-1981. – № 7-8. Symposium International et pluridisciplinaire sur le paganisme slave. Bruxelles, Gand, 21-24 mai 1980. Contributions]... В сентябре 1990 года в Женеве на секретных переговорах немецких и советских экспертов о геополитических проблемах Средней Европы последние записали в одном из пунктов решения, что Совдепия не будет возбранять оккупацию Закарпатской Украины в случае дестабилизирующей деятельности украинских националистов и её включение в сростав Венгерской республики. В 1993 году в Венгрии был принят закон о национальных и этнических меньшинствах, в котором, по требованию Российской Федерации, украинцы были разделены на два отдельных меньшинства – собственно украинцев и «русинов». Никаких согласований с украинской общественностью при этом, естественно, не проводилось [Зарубіжні українці: Довідник. – Київ: Україна, 1991. – С. 189; Гортяні Ярослава. Українці в Угорщині // Десять років демократії (1985-2000). Здобутки і втрати. „50 років Европейського конґресу українців”. – Ужгород: ТОВ „Колір прінт”, 2002; Мишанич Олекса. Закарпатський політичний сепаратизм: міфи і дійсність // Там само]. Не исключено, что нынешние жевания тюркологических соплей связаны с желанием утвердить подобный раскол здесь, в украинском государстве. «Торки, черные клобуки и другие тюркские народы оказали значительное влияние на формирования украинского народа, вернее той его части которая проживала на границе со степью. По настоящему этой проблематикой никто не занимался»... Так уж и никто. А Михайла Грушевского «Историю Украины-Руси» читать не пробовали? Там конкретные выводы сделаны. Или под занятиями этой проблематикой имеются в виду попытки представить украинцев тюрками? Методы не новы. Известный американский русскоязычный еврейский писатель Эдуард Тополь в своей сентиментально-полупорнографической дилогии «Любожид» изобразил великого князя Святослава бастардом княгини Ольги от хазарского кагана Иосифа и приписал ему черные глаза. Мы-то помним, что глаза у Святослава были «светло-синие», потому и запомнились они навсегда ромею, диакону Льву из Калоэ – как наглядный признак этнической чуждости, варварства тавроскифского. Но ведь если какого-то события из истории уже не вымараешь, то надо его максимально опорочить, что оголтелые шовинисты и делают. Из тех же соображений и по наущению тех же, в сущности, кругов муссируется печенежское происхождение прически Святослава, его мнимое каганство. А потом фальсификаторы истории еще и обижаются, когда им на фальсификации указывают и во всех тяжких своих оппонентов обвиняют. А что хотел сам обвинитель? Думал, что все этнические украинцы, как один, побегут приписывать своему народу чуждое происхождение, врать насчёт своих сел и городов, своего родного языка, смаковать писания разных фальсификаторов про косоглазых украинцев с неславянской дерматоглификой, любоваться депутатскими фотографиями и изобличать зловредных националистов? Будем порицать своих выдающихся ученых и самобичеваться, дабы доставить ему удовольствие? Да «покороче», дескать согласны с Вами, и всё. О том, что за полтысячи лет есть не один факт того, что знатные и благородные восточные, западные и южные славяне выглядели так же, как великий князь Святослав, автор этих строк тоже уже давно «потрудился» написать. Да вот те, кто этого от него требовали, не потрудились прочесть. Вот это-то и примечательно, что мнение и позиция оппонентов здесь многим неинтересны, узнавать её, слушать никто никого не собирается. Все эти псевдопатриоты, любящие на деле соседнюю страну, а не свою, безграмотные пантюркисты из бывших комсомольцев, пещерные евразийцы, империалисты и реваншисты, плохо замаскированные коммунисты, социалисты, социал-демократы недообъединенные и другие кликуши стремятся лишь кого-то обругать за глаза и таким образом самоутвердиться. А это доказывает, что мы, украинцы, им не интересны, им интересны лишь они сами.
×
×
  • Создать...