Rust

Российские ученые провели ДНК-фенотипирование костных останков из элитных погребений юга России хазарского времени. Они установили, что 8 из 10 погребенных имели при жизни карие глаза, темные волосы, а также преимущественно смуглую кожу. Еще двое обладали серо-голубыми глазами, а один из них — светлыми волосами. Распределение аллелей 10 аутосомных маркеров, обладающих популяционной специфичностью, свидетельствует о высокой гетерогенности этногеографического происхождения хазар. Хазарский каганат возник во второй половине VII века, занимал обширные земли в Поволжье, Подонье, на Северо-Восточном Кавказе и оказывал влияние на территорию всей степной зоны Восточной Европы. Внешность жителей Хазарского каганата вызывает большой интерес и служит объектом дискуссий. До появления молекулярно-генетических технологий для описания внешнего вида. До появления молекулярно-генетических технологий для описания внешнего облика хазар ученые опирались на данные физической антропологии, изобразительные и письменные источники. Краниологические анализы черепов из погребений VII–IX веков выявили преобладание монголоидных признаков (70%), проявляющих наибольшее сходство с гуннами Забайкалья и тюркоязычными кочевниками Южной Сибири, Алтая и Казахстана. Европеоидные признаки среди хазар имеют краниологическое сходство с синхронной салтово-маяцкой и сарматской культурами Нижнего Подонья и Нижнего Поволжья. Исчезновение представителей хазарской культуры оставляет открытым вопрос об их внешнем облике. Анализ древней ДНК служит новым источником информации о внешности и других, ранее недоступных, признаках представителей прежних эпох — к настоящему времени установлены ассоциации между целым рядом генетических полиморфизмов и фенотипическими проявлениями. Специалисты из Москвы, Ростова-на-Дону и Санкт-Петербурга установили фенотипические маркеры останков представителей хазарского времени, найденных на территории Юга России, по таким признакам, как цвет глаз, волос, кожи и группа крови по системе АВ0. Они исследовали останки 10 знатных воинов, найденные в подкурганных захоронениях Нижнего Дона, относящиеся к кочевой элите Каганата — это было установлено по характерным особенностям погребального обряда. Воины были захоронены с чучелом взнузданной верховой лошади, а также со статусными атрибутами: металлическим наборным поясом, серебряным и позолоченным сосудами, ювелирными изделиями и золотыми византийскими монетами. Согласно краниологическим данным, трое индивидов принадлежали к монголоидному расовому типу. Один скелет имел смешанные черты монголоидного и европеоидного типа, еще три — признаки европеоидного типа. Расовую принадлежность оставшихся трех скелетов установить не удалось из-за отсутствия черепов. Ученые провели генотипирование маркеров, ассоциированных с цветом глаз, волос, кожи, группой крови, базовой гаплогруппой Y-хромосомы и половой принадлежностью человека, используя набор реагентов Phenotype Expert («Центр исследования ДНК», Россия). Анализ состоял из трех этапов: мультиплексная ПЦР, гибридизация ПЦР-продукта на биочипе и регистрация генотипа. В ходе мультиплексной ПЦР происходила амплификация и флуоресцентное мечение 53 целевых фрагментов генома человека, содержащих 60 генетических маркеров. Средняя длина ампликонов, получаемых набором праймеров Рhenotype Expert, составляет около 79 п.н., что повышает шансы на успешное генотипирование деградированной древней ДНК. Восемь исследованных представителей хазарской культуры, вероятно, имели карий цвет глаз, а двое — серо-голубой. Четыре человека имели одинаковую градацию цвета волос — брюнет (черные), а пятеро были определены как темно-каштановые/брюнеты. Один представитель, по-видимому, был блондином. Пять хазар по типу кожи были смуглыми, один имел признаки перехода из смуглого в темный цвет кожи, двое — темный тип градации цвета кожи, а ещё двое — переходный между светлым и смуглым. Наиболее распространенной среди изучаемых индивидов была группа крови 0 (I), этот вариант встречался у пяти человек. Второй по распространенности стала группа A (II), которую имели четыре индивида. У одного установлена группа B (III) с достаточно редким генотипом B/O2 — именно он был обладателем светлых волос и серо-голубых глаз. Исследователи определили принадлежность мужских скелетов к одной из 14 базовых гаплогрупп Y-хромосомы человека: наиболее частой была Y-гаплогруппа R (P224) — она встретилась у четырех человек. У двоих выявлена гаплогруппа C (M130). Один из захороненных имел гаплогруппу G (P257), ещё два — Y-гаплогруппы Q (M1105) и N (M231), соответственно. Эти результаты полностью согласовались с данными предыдущих исследований авторов, посвященных определению Y-гаплогрупп по STR-локусам, расположенным на Y-хромосоме, у этих же костных останков. Чтобы оценить схожесть образцов с современными макропопуляциями, ученые обобщили результаты генотипирования по 10 полиморфизмам из панели HirisPlex-S и сопоставили их с данными по африканской, восточноазиатской, европейской и южноазиатской популяциям, а также по славянам Центральной России. Результаты показали выраженную неоднородность геногеографического происхождения исследованных хазар. Результаты данной работы представляют собой свидетельство этнокультурного и генетического разнообразия представителей Хазарского каганата, которое обуславливает их фенотипическое различие. Основную часть выборки составляли люди с темными волосами и глазами, что вполне соотносится с информацией антропологов. Однако двое человек имели серо-голубые глаза, а один из них — светлые волосы. Он имел Y-гаплогруппу R (P224), при этом другие хазарские воины — представители той же самой гаплогруппы — обладали преимущественно смуглой кожей, темными глазами и волосами. Это еще раз подтверждает, что Y-гаплогруппа не определяет фенотип. https://pcr.news

Исследователи изучили 405-километровую систему стен в восточной Монголии, известную как "Монгольская дуга", чтобы узнать больше о ее истории и назначении. "Монгольская дуга” состоит из земляного вала, траншеи и 34 сооружений. Этот участок Великой Китайской стены, простирающийся на территории Монголии, был проанализирован впервые, что позволило им представить некоторые умозрительные выводы об истории и функциях этого огромного сооружения. Проходя примерно параллельно границе между Китаем и Монголией, древний барьер простирается от провинции Сухэ-Батор до провинции Дорнод на северо-востоке Монголии, где зимние температуры часто опускаются до -25 градусов по Цельсию. Основываясь на исторических записях, исследователи предполагают, что вся система была построена между 11 и 13 веками нашей эры, но археологических исследований на сегодняшний день недостаточно, чтобы более точно датировать время строительства различных ее частей. Авторы исследования проанализировали стену и связанные с ней сооружения, используя спутниковые снимки, китайские атласы и советские карты в дополнение к прямым полевым наблюдениям, отметив, что "Монгольская дуга", несмотря на ее масштабы, в значительной степени игнорировалась в существующем академическом дискурсе. В своей статье, опубликованной в журнале полевой археологии, команда описывает методы и технологии, которые они использовали для изучения стены. Самым поразительным открытием исследователей было то, что "Монгольская дуга" содержит многочисленные большие проемы, что наводит на мысль о том, что она строилась в спешке и поэтому никогда не была полностью укреплена. Есть также свидетельства, свидетельствующие о том, что стена была построена как средство контроля за передвижением людей или животных. "Одно из возможных объяснений проемов стены, которые были уязвимыми местами в системе, заключается в том, что "Монгольская дуга" была спешно построена в последние годы династии Цзинь в качестве защиты от ожидаемого вторжения монгольских армий", - пишут исследователи. Такие теории возникли, когда стало ясно, что стена не служила бы таким серьезным барьером — многие из ее аванпостов, например, находились в местах с ограниченным обзором окружающей территории. Вся система стен, к которой относится "Монгольская дуга", получила разные названия в исследовательской литературе. Ее называли "пограничная стена Цзинь", "стена Цзинь лонг" и "Стена Ляоцзинь". Это также одна из самых загадочных систем длинных стен и траншей в истории Китая и Монголии. Несмотря на ее размеры и сложность, неясно, когда она была построена, кто ее построил и с какой целью. Неясно даже, был ли весь массив стен построен одновременно или, как предполагают исследователи, это совокупность различных проектов, построенных за длительный период времени. Исследователи полагают, что "Монгольской дуге" уделялось гораздо меньше внимания, чем другим сооружениям стены (или Великой Китайской стене) в истории этого региона, возможно, из-за неопределенности, связанной с ее строительством и использованием, того факта, что она расположена в отдаленных районах, и того факта, что она не производит визуального впечатления. Авторы исследования в настоящее время не могут сделать каких-либо окончательных заявлений относительно назначения "Монгольской дуги", хотя они планируют провести более масштабные раскопки некоторых сооружений в предстоящем полевом сезоне. Они надеются, что это поможет им определить "даты строительства стены и продолжительность использования, а также прольет свет на деятельность людей, размещенных в этих ограждениях". Источник: arkeonews.net

Археологи из Научно-исследовательского института культурных реликвий и археологии Чунцина (Китай) во время исследования древней гробницы на юго-западе страны достали из раскопа таинственный набор прямоугольных деревянных листов. Изучение артефакта показало, что это первый случай, когда в захоронении обнаружен астрономический календарь на подписанных пластинах. Находке около 2000 лет, как и гробнице, которая удивительным образом хорошо сохранилась и, несмотря на богатство, не была разграблена. Раскопки проходили в районе Улун (муниципалитета Чунцин) примерно в 1400 км от Пекина. Всего было обнаружено 23 деревянных пластины 2,5 см в ширину и 10 в длину: каждый такой «лист» подписан китайским иероглифом. Эксперты определили, что это циклические знаки из десятеричного цикла «Небесные стебли» и двенадцатеричного «Земные ветви», которые были созданы во времена правления династии Шан (1600-1045 гг. до н. э.) и используются в Азии для летоисчисления в качестве астрономического календаря. По круглым отверстиям на краю каждой пластины видно, что когда-то они были соединены между собой. Пока точно неизвестно, как этот набор мог функционировать в качестве «небесного календаря», говорят эксперты. Но ученые предполагают, что в то время как один из деревянных листов мог показывать текущий год, остальные 22 использовались для указания любого другого конкретного года в древнем календаре, и выделялись, когда становились актуальными. Подобная практика существовала в даосском храме в китайском городе Сучжоу, только вместо пластин были статуи. Хотя календарь Тяньган Дичжи является общепринятым, деревянные таблички с календарными пометками, найденные в гробнице, необычны и важны как первый и единственный известный пример такого рода надписей на подобного рода объектах. На удачу археологов, в нетронутой гробнице ко всему прочему оказался список всех предметов, которые были захоронены в ней, и указан год, когда она была построена — 193 г. до н. э. Это значит, что захоронение относится к эпохе династии Западная Хань (206 г. до н. э. — 9 год н. э.), которая входит в так называемый «золотой век» культуры и истории Китая, когда были установлены многие главные традиции. Кроме небесного календаря на деревянных пластинах, в гробнице обнаружили более 600 других артефактов: лакированные чаши, шкатулки, кувшины и тарелки, бамбуковую посуду, музыкальные трубы, копья и кухонные треноги из меди, деревянные статуэтки, керамические и бронзовые предметы. Все это было дорогими вещами и говорит о богатстве и особом статусе похороненного в этой гробнице человека. https://www.vokrugsveta.ru

Раньше считалось, что эти печи появились в древнетюркскую эпоху в VI–X вв. нашей эры, однако радиоуглеродный анализ показал, что они возникли на 300 – 400 лет раньше – в III–IV вв. нашей эры, то есть еще до того, как сложился Тюркский каганат. Это открытие кардинально меняет представление о развитии древней металлургии. Археологи ТГУ при поддержке гранта РНФ "Генезис черной металлургии в Южной Сибири" изучают, кто, когда и каким именно способом стал добывать железо на Алтае и в Шории. Первая часть проекта – исследование древних железоплавильных печей Горного Алтая (Россия). Всего там было открыто 15 печей кош-агачского типа – это крупнейшие для того времени печи во всей Центральной Азии. Исследования велись в 1970 – 1980-х годах, и тогда их появление связали с первым Тюркским каганатом. После этого больше 40 лет на территории Горного Алтая исследования по археометаллургии железа не велись. В 2018 году археологи ТГУ провели раскопки древних мастерских по выплавке железа на берегу реки Куяхтанар. Для обнаружения печей и рудных выработок ученые использовали аэрофотосъемку и магнитную разведку. Именно с помощью магнитной разведки была обнаружена печь прекрасной сохранности, что впервые позволило полностью восстановить конструкцию и понять древнюю технологию выплавки железа. "Проведенная работа позволила провести переоценку дат возникновения печей данного типа на Алтае. Радиоуглеродные даты показали, что печи кош-агачского типа появились уже в III-IV вв. нашей эры. Очень похожие печи встречаются позднее в Юго-Восточной Азии, – рассказал руководитель проекта, сотрудник лаборатории социально-антропологических исследований ФИПН ТГУ Евгений Водясов. – Это переворот представлений о развитии металлургии. Раз такие сложные и производительные печи появились на Алтае раньше, чем в Юго-Восточной Азии, то теперь нужно переосмысливать существующие представления о распространении технологий. В этом нам могут очень помочь исследования на пограничных российскому Алтаю территориях Монголии, Казахстана и Китая". В печах кош-агачского типа можно было получить за одну плавку железную крицу весом около одной тонны. Для сооружения печи использовалось 1500 кг глины и каменные плиты весом 1200 кг. "Мы изучили подземную камеру и наземную часть печи, где происходил процесс восстановления железа из руды. В этом году будем искать место, где обрабатывали полученную крицу, и надеемся найти кузницу", – пояснил Евгений Водясов. Результаты своей работы томские ученые представили на международной конференции Archaeometallurgy in Europe в Мишкольце (Венгрия). Доклады томских ученых получили высокую оценку и вызвали оживленную дискуссию. Несколько зарубежных лабораторий предложили им рассмотреть возможность совместных проектов. tsu.ru

Человечество с начала своего существования старалось урегулировать свою жизнь в зависимости от изменяющихся географических и природных условий. Природные условия, а точнее сказать времена года, имели особую значимость. Наличие или отсутствие гор, озер, долин, рек и растительного мира заставляли людей подстраиваться под реальные природные условия, таким образом, они знали, на каких животных и когда можно было охотиться, или какие растения съедобны. Опять-таки, такие природные явления, как цветение растений, таяние снега, размножение животных, происходящие в строго определенные периоды года, привлекали внимание людей, способствовали формированию понятия времена года и стали важными элементами в создании природного календаря, ориентируясь на который люди могли и научились предпринимать меры защиты от таких чрезвычайных природных явлений, как сель, засуха и т.д. После приведенной информации хотелось бы понять, как образовались названия времен года у тюркских кочевых племен. Чтобы определить, какие факторы повлияли на наименование и классификацию времен года, необходимо, в первую очередь, установить, какие периоды года были обозначены в то время. Сначала необходимо выяснить толкование словосочетания "время года": на кыргызском языке "время года" звучит как "мезгил", на турецком - "mevsim". Значение понятия в обоих словарях одинаковое: 1. "Время года - это сезон и период, в котором в течение года имеется солнечное тепло и в котором присутствует разница природных явлений". 2. "Время, в котором отмечаются некоторые природные явления". 3. "Период, в котором засевают любые посевы и в котором получают урожай". 4. "Период или сезон эффективности чего-либо". 5. В переносном смысле "Период жизни, существования" (Turkce… s. 1017). Известно, что времена года были важным фактором в определении образа жизни кочевого народа. Они перемещались с одного места на другое в определенное время года, в итоге они давали названия этим местам. Существовало два понятия: "yaylak" (пастбище) и "kışlak" (зимовка, кишлак). Кишлак, по-кыргызски "кыштак", там кочевники проводили зиму (Hikari Egawa, 2007. S.89). Кочевой народ переселялся в кишлаки (kışla) после окончания летнего периода на "Yayla" (на кыргызском языке - жайлоо) в середине или в конце осени (на кыргызском күз, на турецком Sonbahar) (İlhan Şahin, s.257-258). Древние тюркские племена делили времена года на периоды: теплые и холодные. В настоящее время в различных регионах Анатолии культура кочевников сохраняется по сей день. Например, в селе Yukarı Karacahisar год делится на два периода, на лето и зиму. Данные периоды длились по шесть месяцев. Зима начиналась с десятого месяца и продолжалась по четвертый месяц, а с пятого месяца говорилось, что лето пришло, при наступлении августа считалось, что наступили холода (Gurbuz Erginer. 1984, S.55). По данным В.Гордлевского, можно отметить, что времена года у кочевников Анатолии делились на жаркие (теплые) – весна, лето, и холодные, осень, зима (Гордлевский, с. 89). Наиболее важным является вопрос возникновения данных терминов в кыргызском и турецком языках с учетом фонетических особенностей и развитием значений. Слова жаз и жай произошли в результате замены согласных й, с и гласной а. А холодные времена года кыш поделены на два сезона: на зиму (кыш) и на осень (күз) (Сейдакматов, с.5б). Этот же автор отмечает, что ранее выражения күз (осень) и кыш (зима) использовались вместе. Например, в кыргызском языке используются следующие выражения : "кыш күрөөдө" и "күз күрөөдө" (это означает, зима и осень на пороге), а выражения "жаз күрөөдө" или "жай күрөөдө" (весна и лето на пороге) не используются. Интересно выяснить этимологию слова "күрөө". В монгольском языке слово "күрөө" (өн) обозначает "моюн" (шея). Согласная "р" (r) в слове "күр" сменилось на согласную "з" (z), тем самым, образуя слово "күз". Но в слове "күр" (өн) согласная "р" (r) не опустилась и согласная "н" (n) заменилась гласными буквами "ө" (o), таким образом образовалось слово "күрөө". Соответственно, кыргызы холодное время года назвали "кыш күрөөдө", а осень "күз күрөөдө". Здесь видно, что слово "күз" используется в значении "моюн" (Сейдакматов, с.5-6). Например, если весной выпадает много снега или холода длятся долго, то говорится "быйыл кыштын мойну узун болду", и наоборот, если весна наступила рано, то говорилось "кыштын мойну кыска". А. Каргалдаева (С. 37) согласна с мнением К. Сейдакматова о том, что этимология слов "кыш" и "күз", обозначающих холодные времена года, произошли от слова "күрөө" из монгольского языка, означающее слово "моюн" (шея). Считаю, что это вполне обоснованно. С самых ранних летописей турецкого языка и до XIII века можно отметить следующие времена года: yaz, yay, kuz (guz) и kış (Zafer Onler. 2003. S. 71). В Орхоно-Енисейских надписях мы видим, что времена года делятся на: kışın (BK, G 2), yay (BK, B 3), yayın (BK, E 39), yaz (KT, K8, BK, E 31), yazın (BK, G2). Зафер θнлер (Zafer Onler) основываясь на книге Талата Текин (Talat Tekin) "A Grammer of Orkhon Turkiс" отмечает, что слово "yay" было изменено как "yaz" (лето); а слово "yaz" было изменено как "ilkbahar" (весна). Кстати, в памятниках Орхонской письменности слово kuz (guz-осень) не использовалось. В современном турецком языке слово весна обозначается "ilkbahar". Слова "ilkbahar" (весна) и "sonbahar" (guz-осень) начали использоваться после переселения турков в Анатолию. Слово "bahar" в Анатолии начало использоваться согласно З. Онлеру (Z.Onler. 2003. S. 72) в XIV веке, согласно S. G. Clauson’a (С.Г.Клаусона, с. 980) в XV веке. В книге "Muntahab-ı Şifa" З. Онлера (Z.Onler) приведены следующие данные о временах года: Слова "ilkbahar" и "sonbahar" образовались от персидского слова "bahar" при помощи приставок "ilk" и "son". "ve bigil ki yıl dort fasıldur. Evvelki fasıl ki bahardur ikinci fasıl ki yaydur ucunci fasıl ki guzdur dordunci fasıl ki kışdur" (Z.Onler, 1990. S.2a/11-2b/3). В современном кыргызском языке слово "жаз" (весна) обозначает период времени между зимой и летом, а вернее, период с 20-21 марта, когда день и ночь равны, и до 21-22 июня самого продолжительного дня (Кыргыз…. 1976. С. 486-б). Летний период начинается с 21 июня и продолжается по 23 сентября, это жаркий период, который находится между весной ilkbahar и осенью sonbahar. Кыргызское слово "жай" является синонимом турецкого слова "yaz". Слово "yay" в современном кыргызском языке было фонетически видоизменено: согласная й изменена на ж (й≥ж). В современном турецком языке слово "yaz" (лето) используется в кыргызском языке как весна (ilkbahar) и произносится как "жаз". Если рассматривать исторические источники, то можно отметить тот факт, что слова "yay" и "yaz" являлись синонимами, а иногда даже взаимозаменяли друг друга. В Орхоно-Енисейских надписях отмечено, что слово "yay" также использовалось как "yay" и "yaın". Клаусон отмечает, что слово "yay" пишется как "ya:y" через долгую гласную и используется как "yaz" и "bahar", но его основой смысл это - "yaz" (лето) (Clauson, s.980). Факт, что слова "yaz" и "yay" используются одновременно, можно увидеть в книге "Divani Lugat’t-Turk". Например: "Kuz keligi yayın belguluk." (III./160). "Kuz keligi yazın belgurer" (II. 172) Yay yaruban erguzi /Aktı akın munduzı Togdı yaruk yulduzı/ Tıŋla sozum kulgusuz (I./96) (Когда уходила весна, таявший снег тек как сель, в небе зажглась звезда, слушай меня не смеясь). Kış yay bile tokuştı / Kıŋır kozun bakıştı Tutuşgalı yakıştı /Utgalımat ugraşur (I./170) (Besim Atalay, s. 13). (Зима боролась с весной, они смотрели друг на друга со злостью и приближались к друг к другу, чтобы схватить и выиграть). Как видим, основными временами года являются зима (kış) и лето (yaz), а весна (ilkbahar) и осень (sonbahar) являются промежуточными. Из издания "Kutadgu Bilig" мы видим, что слово "yay" означает лето (yaz), а слово "yaz" означает весну (ilkbahar) (Reşid Rahmeti Arat, 1979). Yıl ulgi yaz erse kicig erse er Kızıl korse borca yagız korse yėr (6007). (Весной, если человек молод, то он все видит в красном цвете, как вино, а землю он видит в темном цвете). Yıl ulgi yay erse tuşegli yigit Sarıg al tuşese ya kurkum ogit (6009). (Летом, если человек молод видит желтый и розовый шафран, или что-то молотое.). Осень (guz, sonbahar) - это период с двадцать второго сентября по двадцать первое декабря. В современном кыргызском языке слово "күз" на турецком языке "guz" означают "осень", но в турецком языке этот период обозначается и как "guz" и "sonbahar". Эти слова являются синонимами. Зимний период длится с двадцать второго декабря по двадцать первое марта. В современном кыргызском и турецком языках слова "kı .", "кыш" звучат одинаково и имеют одинаковое значение (зима). Взгляды по поводу образования слова "kı ." очень разные. Например, слово "kı ." на чувашском языке звучит как "хыш" и означает "арт", "арткы". Из вышесказанного можно прийти к следующим выводам: 1. В кочевой культуре времена года делились на два периода: "yaz" (лето) и "kı ." (зима). Год делился на холодное и теплое время года (время года –на кыргызском "мезгил"), и каждое время года длилось по шесть месяцев. Использовались такие выражения как "yay" и "kı .", а промежуточные времена года как весна и осень (ilkbahar, sonbahar) ранее назывались "yaz" и "guz". 2. Слово "bahar" в турецкий язык перешло из персидского и стало использоваться с приставкой "ilk" и "son" как "ilkbahar" (весна) и "sonbahar" (осень). Слово "yay" было полностью забыто, а вместо него стало использоваться слово "yaz". 3. Слова "жаз", "жай" произошли от слова "йас". А слова "кыш" и "күз" (guz) произошли от монгольского слова "күрөө", значение которого "шея" (моюн - boyun). 4. В современном кыргызском языке слова "жай" (лето) на турецком языке звучит как "yaz", а кыргызское слово "жаз" (весна) на турецком звучит как "ilkbahar". 5. На кыргызском и турецком языках слова "kış-yaz" (кыш-жай), "ilkbahar- sonbahar" (жаз-күз) являются антонимами. Источник: http://akipress.org Список литературы Гордлевский В. Материалы для османского календаря "Живая старина" СПб. 1911. Вып. 3-4. Каргалдаева А.А. Кыргыз тилинде мезгилдик (темпоралдык) маанини туюндуручу тил каражаттары. Автореф. дис. Бишкек. 2003. Кыргыз совет энциклопедиясы. Ф., 1976. Сейдакматов К. Кыргыз элинин календардык түшүнүгү. Ф., 1987. Besim Atalay. Divanu Lugat-it-Turk, C. I, II. Baskı, Ankara 1985. Clauson G. An Etymological Dictionary of Pre-Th irteenth-Century Turkish, Oxford 1972. Gurbuz Erginer. Uşak Halk Takvimi Ve Meteorolojisi, TT K Basımevi, Ankara, 1984. Hikari Egawa, İlhan Şahi. Yağcı Bedir Yorukleri, İstanbul, 2007. İlhan Şahin. Osmanlı Doneminde Konar-Gocerler, İstanbul, 2006. Reşid Rahmeti Arat. Kutadgu Bilig III, İndeks, (Yayıma Hazırlayanlar: Kemal Eraslan, Osman F. Sertkaya, Nuri Yuce), Ankara 1979. Turkce sozluk, c. II: Ankara, 1998. Zafer Onler. Muntahab-ı Şifa I. Metin, Turk Dil Kurumu, 1990. Zafer Onler. Turkce Mevsim Adları, I. Edirne Kultur Araştırmaları Sempozyumu 23-25 Ekim 2003. Материалы Международной конференции "Культура номадов Центральной Азии".

Оригинальная версия: // Монгольские языки: история и современность: Материалы международной научной конференции, Санкт-Петербург, 21–23 октября 2013 г. / Отв. ред. П.О. Рыкин. — СПб.: Нестор-История, 2013. — C.106-111 С. 106 Безусловно, Монгольская империя наследовала традиции политической культуры предшествовавших ей древнетюркских империй. Задача данного доклада – показать те свидетельства значительного участия тюркоязычных сообществ в формировании Монгольской империи и ее элиты, которые нашли отражение в политической культуре. На двусоставность правящей элиты монгольской империи указывают уже имена ее первопредков, которые репрезентируют две различные этнические компоненты – тюркскую и монгольскую: Бортэ-Чино и Гоа-Марал. Следует заметить, что в именах первопредков Бортэ-Чино – Гоа-Марал первая часть передает наименование животного на родном языке, тогда как вторая – на языке брачного партнера: Бортэ – ‘волкʼ в тюркских языках, Гоа – ‘оленихаʼ в монгольском (тунгусо-маньчжурских) [Крадин, Скрынникова 2006: 187]. Соответственно, Бортэ-Чино означает ‘Волк-Волкʼ, а Гоа-Марал – ‘Олениха-Маралухаʼ, причем составная часть имени Гоа маркирует жен-монголок, как и в следующих именах: Борджигидай-Мэргэн – Монголджин-Гоа, Желтый пес – Алан-Гоа. 1. Этноним борджигин встречается в "Тайной истории монголов" (далее ТИМ) трижды: дважды в имени Борджигидай-Мэргэн [Rachewiltz 1972: 13], эпониме, который означает ‘Мэргэн – владыка (досл. ‘который владеетʼ) борджигиновʼ, и еще один раз – в связи с Бодончаром, который называется "владыкой родов, составляющих общность борджигин" (монг. Bodoncar borjigin oboqtan bolba [Ibid.: 20]). Но женой Борджигидай-Мэргэна была Монголджин-Гоа. Поскольку в качестве брачных партнеров выступают представители кланов борджигин и монгол, а браки в монгольской средневековой среде были экзогамными, то можно констатировать невозможность включения группы борджигин в состав монголов. Напротив, это две разные группы. Если сторона женщин маркируется именем монгол и сопутствующими ему этнонимами, то брачные партнеры мужчины – рядом других этнонимов. Можно расширить семантический ряд известных пар: тайджиут – монгол = нукуз – кият С. 107 = борджигин – монгол = борджигин – кият = мужское – женское = Бортэ-Чино – Гоа-Марал, т.е. архетип сохраняется во всех парах. При этом первый компонент пары принадлежал тюркоязычной общности: тайчи, бор (‘серыйʼ) – ‘волкʼ в тюркских языках. Можно вспомнить также, что в десятом поколении мы обнаруживаем супружескую пару Хорилартай-Мэргэна и Баргуджин-Гоа, в которой мужской эпоним выступает как маркер тюркоязычной общности (хори), а женское имя указывает на монгольское происхождение (баргу), что позволяет говорить о двухчастности ядра общности, разросшейся впоследствии до размеров Монгольской империи. 2. Достаточно известна связь монгольских терминов с тюркским социально-политическим лексиконом. Я бы хотела обратить внимание на этнопотестарную характеристику группы, пришедшей с Хорилартай мэргэном (tede bölök irgen ber kölbarqujin-tögüm-ün ejen barqudai-mergen-nü ökin barqujin-go’a neretei ökin-ni qori-tumad-un noyan qorilartai-mergen-ne ökdeksen aju’u) [Rachewiltz 1972: 14]. 2.1. Привлекает внимание различие титулатуры в обозначении правителей разных этнических групп: eǰen у баргу и noyan у хори-туматов, что может обусловливаться как подчеркиванием их различных функций (впрочем, это невозможно определить на основании имеющихся фактов), так и их этно-культурными и языковыми различиями. То, что позже (в хронике XVII в.) Хорилартай-мэргэн обозначается как eǰen [AT 9], позволяет предположить идентичность значений обоих титулов. 2.2. На мой взгляд, Баргудай-Мэргэн отмечается как владелец köl-barqujin-tögüm – линиджа, являвшегося той частью баргу, которая проживала около озера (тюркское обозначение – köl)[Подробнее см. Скрынникова 1993]. Слово tögüm, попавшее в тюркские языки из иранских, означает ‘семя; зерно; род, племя, потомствоʼ [СИГТЯ 1997: 116], что синонимично слову uruγ, а аффиксом -ǰin образуется прилагательное от имени barqu. Его связь с монгольским миром подтверждает и наличие данного термина в калмыцком языке: С. 108 Калм. toxm ‘Rasse, Herkunft, Stamm; Nachkommenschaftʼ (KWb 397b), совр. калм. toxm ‘породаʼ (Мун. 510), ойр. Синьцз. toxom ‘род, поколение; происхождениеʼ (Тодаева 335); – тюрк., ср. каз. tuqïm ‘зерно; потомки; семья; семена; плод; потомство; поколение; порода; родʼ, кир. tukum ‘семя, семенаʼ, тат. tokïm ‘порода; потомство, потомокʼ [Kempf 2012: 144]. 2.3. Обращает на себя внимание упомянутое в ТИМ слово bölök, которое я также перевела как ‘линиджʼ Хорилартай-мэргэна [Это очень показательный пример вероятного сохранения в языке хори данного слова. Как видим, Хорилартай-мэргэн – глава части хори, в то время как рукопись Вандана Юмсунова – это хроника, отмечающая историю одиннадцати хоринских родов]. На мой взгляд, подобную интерпретацию позволяет предложить синонимичность bölök и uruγ, сохранившаяся в бурятской традиционной культуре. Вандан Юмсунов, автор летописи, пишет, что хори хоорондо обог обогоор гу. Али яhаар болон бүлэг айлнуудаар хамтаран нийлэгэд ‘между собой объединялись в роды, или в кости и в группы аиловʼ (пер. мой. – Т.С. ) [БТБ 75]. Здесь мы видим следующую структуру: хори (племя) – роды (обог обогоор) – линиджи (яhаар = бүлэг айлнуудаар, что аналогично уруг). 3. Я думаю, что дополнительным свидетельством тюркской этноидентичности борджигинов является расшифровка имени Бодончар, который называется родоначальником этой этнической группы. Известно, что он был младшим сыном Алан-Гоа. Имя Бодончар состоит из двух частей: первая часть означает ‘дикий кабанʼ [Rachewiltz 2004/1: 260], значение же второй части -чар, на мой взгляд, представляет собой иное написание известного в Тюркском каганате титула/звания чор [Обсуждение моей точки зрения на формант -чар в связи с публикациями П.О. Рыкина о значении суффикса -чар/-нчар [Рыкин 2009; Rykin 2010], с которыми я в основном совершенно согласна, не представляется возможным из-за ограничения объема настоящих материалов]. С.Г. Кляшторный пишет, ссылаясь на Э. Шаванна: "Восточная сторона называлась пять племен дулу, во главе которых были поставлены пять великих чоров" [Кляшторный, Савинов 1994: 19]. Из дальнейшего текста С.Г. Кляшторного о реформах Ышбара Хилаш-хана 634 г. следует, что иркины и чоры являлись племенными вождями [Там же: 23]. C.109 Все это позволяет, на мой взгляд, предположить, что Бодончар (Бодон-чор), младший сын Алан-Гоа, являлся вождем одного из племен (групп) тюркоязычной политии тайджиутов – борджигинов. Если вспомнить, что титул связывался с восточным, т.е. левым крылом, принадлежавшим младшему, то можно предположить, что Бодончар как младший сын наследовал коренной юрт – сакральный центр общности. Подтверждением моего предположения о том, что морфема -чар может быть монгольским вариантом тюркского титула чор, служат материалы источников, в которых встречаются имена, содержащие этот формант. Примечательно, что люди, их носившие, как правило, принадлежали к восточному крылу, так как были младшими в линидже. Хотя формант -чар использовался в именах не только в качестве маркера статуса младшего сына, все-таки данные источников позволяют отметить эту тенденцию как преобладающую. Материалы, приведенные в данной публикации, демонстрируют, сколь актуальным было участие тюркского субстрата в сложении ядра Монгольской империи. Список сокращений БТБ – Буряадай туухэ бэшэгуудэ (Бурятские исторические хроники) / Сост. Ш.Б. Чимитдоржиев. Улан-Удэ, 1992. СИГТЯ 1997 – Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков: Лексика / Отв. ред. чл.-корр. РАН Э.Р. Тенишев. М., 1997. ТИМ – "Тайная история монголов" [Rachewiltz 1972]. AT – Altan Tobči: A Brief History of the Mongols by bLo-bzań bsTan-‘jin, with a Critical Introduction by The Reverend Antoine Mostaert, C.I.C.M., Arlington, Virginia, and an Editor’s Foreword by Francis Woodman Cleaves, Associate Professor of Far Eastern Languages, Harvard University. Cambridge MA, 1952. (Scripta Mongolica; 1.) Библиография Кляшторный, Савинов 1994 – Кляшторный С.Г., Савинов Д.Г. Степные империи Евразии. СПб., 1994. Крадин, Скрынникова 2006 – Крадин Н.Н., Скрынникова Т.Д. Империя Чингис-хана. М., 2006. Рыкин 2009 – Рыкин П.О. Об этимологии терминов родства с суффиксом .čA(r~g) ~ .nčA(r~g) в монгольских языках // Алгебра Родства. Родство. Системы родства. Системы терминов родства. СПб., 2009. Вып. 12. С. 195–207. C.110 Скрынникова 1993 – Скрынникова Т.Д. Этнотопоним Баргуджин-токум // История и культура народов Центральной Азии. Источниковедение: Сб. ст. Улан-Удэ, 1993. С. 41–50. Kempf 2012 – KempfB. Kalmyk – Semantical Categories of Turkic Elements in Kalmyk // Oirad and Kalmyk Linguistic Essays / Ed. by Á. Birtalan. Budapest, 2012. P. 134–162. Rachewiltz 1972 – Rachewiltz I. de. Index to The Secret History of the Mongols. Bloomington, 1972. (Indiana University Publications: Uralic and Altaic Series; Vol. 121.) Rachewiltz 2004 – The Secret History of the Mongols: A Mongolian Epic Chronicle of the Thirteenth Century / Transl. with a Historical and Philological Commentary by I. de Rachewiltz. Leiden; Boston, 2004. Vol. 1–2. (Brill's Inner Asian library; Vol. 7/1 –2.) Rykin 2010 – Rykin P. Towards an etymology ofMiddle Mongolian Bodončar ~ Bodančar // Mongolo-Tibetica Pragensia ’10: Ethnolinguistics, Sociolinguistics, Religion and Culture. 2010. Vol. 3, № 1. P. 105–122.

© Г.Г. Левин Рунические надписи Тибета. В декабре 2000 и в сентябре-октябре 2001 гг. этнографическая экспедиция, организованная международным фондом "Лена-Евразия" (Республика Саха-Якутия) проводила исследовательские работы на территории Тибета. Основной целью данной экспедиции было изучение фольклора, культуры коренных наро-дов и установление их взаимосвязи с тюркским миром. В этой связи в задачу исследования был включен вопрос поисковых работ на территории Тибета тюркской рунической письменности. В общей сложности в течение 50 дней экспедиция посетила многочисленные музеи, храмы, могильники, священные места, проводила поисковые работы на скалах Манасаровара, Брахмапутры, в Трансгималаях, Кайласе. В конечном результате было обнаружено множество руноподобных знаков и несколько фрагментарных рунических надписей в Лхасе и в могильнике тибетских царей, который находится недалеко от местности Хампа-Ла. Руноподобные знаки и надписи Поталы Главная святыня тибетского буддизма - Потала, дворец резиденция Далай-ламы, находится в городе Лхаса ("Страна небожителей"). Дворец стоит непода-леку от реки Кичу ("Счастливая река") на склоне высокого холма, носящего название Марбори ("Красная гора"). Название "Потала" на санкрите означает "гора Будды". Внутри этого огромного здания более 1000 (по некоторым данным 999) разных комнат, где укрыты 10 000 святынь и не меньше 20 000 статуй. По преданию на этом месте раньше стоял дворец Сонгтзен Гампо, буддийского правителя Тибета VII века. При нем был основан большой храм Джоканг, на месте которого по приказу Далай-ламы V спустя столетия был возведен Потала. Когда в 1682 году он умер, строительство еще не было завершено. О кончине Далай-ламы V умалчивали вплоть до 1694 года, когда, наконец, дворец был выстроен. Потала была зимней резиденцией Далай-ламы до 1959 года, пока нынешний Далай-лама XIV не эмигрировал в Индию. Теперь здесь основан музей. В основной части здания имеются правительственные помещения, комнаты обслуживающего персонала, состоявшего из монахов, в отдельности так-же существуют комнаты для медитации, библиотеки, оружейные палаты, карцер, кладовые. Здесь можно посетить гробницы Далай-ламы V и его преемников. В Потале наша группа попала после полудня. Тибетские гиды заранее предупредили нас, что мы не должны открыто заниматься исследованием, а также съемкой в запрещенных местах. Посещение Поталы длилось почти 3 часа. В это время мы бегло осмотрели стены, полы, потайные помещения, изучали настенные рисунки, узоры. При выходе из Поталы на ступеньках лестницы правого крыла мы обнаружили различные узоры и руноподобные знаки. Общая длина центральной лестницы более 100 метров, а ширина 6-7 метров. Верхняя площадка лестницы настелена множеством камней различных размеров, где обычно присутствуют своеобразные узоры, кривые и прямые линии. На ступеньках нижних лестниц имеются отдельные графемы арамейского, хананеейского и согдийского алфавитов, а также неизвестные знаки-рисунки сакрального содержания. На больших плитах обычно присутствуют непонятные узоры, в основном это квадраты, ромбики, кружочки, палочки, треугольники. На поверхностях камней наименьших размеров и на стелах наблюдаются руноподобные и тамгообразные знаки [см.: рис. 1]. На некоторых камнях, поверхность которых заметно отличается от других, четко начертаны разные свастики и непонятные знаки, очень похожие на якутские узоры. Необходимо заметить, что каменные плиты сами по форме сильно отличаются друг от друга. Если плиты больших размеров обычно имеют стандартную форму, длина которой составляет 3 метра, то мелкие плиты по форме и по своей поверхности сильно отличаются от больших плит. Их можно разделить на три вида: а) плиты квадратной формы - здесь в основном наличествуют непонятные знаки и рисунки, свастики; б) бесформенные плиты (часть целых плит) - руноподобные знаки, надписи, тамгообразные знаки; в) плиты и камни округлой формы с гладкой поверхно-стью - непонятные одиночные знаки сакрального характера. Всего на ступеньках лестницы Поталы нами было фиксировано 6 фрагментарных надписей и около 20 руноподобных знаков. Высота графем обычно составляет 14-18 см, общая длина рунических надписей 25-35 см. Из системы неизвестного письма мы предварительно отметили следующие надписи (в нашей расшифровке): 1) "b(ä)ŋ(ÿ)k - вечный"; 2) "(ä)k(i)ş (a)ç - в вознаграждении молодой конь"; 3) "(a)jϊ b(a)t - очень плохо"; 4) "k(ä)t - убегать"; 5) "oş (ä)d - эта вещь"; 6) "(ä)ŋ (ä)çi - в начале старший брат" [см.: рис 2]. Здесь следует отметить, что плиты с рунами находятся недалеко друг от друга в центральной части нижней лестницы Поталы. Буквы нанесены глубоко каким-то острым предметом. Остальные руноподобные знаки и узоры наличествуют в основном на плитах второй лестницы правого крыла. Судя по рассказам самих тибетцев, каменные стелы и плиты были привезены из древнейших развалин неизвестных могильников, а некоторые небольшие плиты были спущены от вершины горы, где ныне расположен дворец Потала. Наиболее ценную информацию предоставил гид нашей группы, специально готовившийся на этот вопрос после нашего визита в декабре 2000 года. По его повествованию, некоторые плиты были привезены из Западного Тибета в VII в. еще при строительстве первого дворца. Он не смог показать нам какие плиты остались от руин прежнего дворца, но смог подробно рассказать о древности плит более маленьких размеров, которые настелены на лестнице правого крыла. По его мнению, большая часть плит была разобрана из каменной стены неизвестного древнего городища. Видимо, это городище не являлось тибетским, так как рассказчик местонахождение древнего города назвал чужим по духу. Когда мы показали рисунки и рунические знаки плит, местные монахи смотрели отрешенно, качали головами, подавали какие-то непонятные знаки. Немного позднее наш гид объяснил, что наш вопрос смутил ученых монахов. По его словам, о происхождении каменных плит монахи ничего не знали, зато все подтвердили глубокую древность рисунков этих камней. По-видимому, вышеназванные надписи и отдельные рунические графемы в составе с другими ребусовидными знаками представляют древнейший вид рунической письменности. Судя по характеру палеографии надписей, данная письменность, по всей вероятности, является изначальной формой енисейского письма. Видимо, язык данного рунического письма, является тюркским, генетически близким к языку енисейских памятников. Руноподобные знаки и надписи могильников тибетских царей Могильник тибетских царей, который находится в окрестности г. Шигадзе мы посетили в первую поездку в декабре 2000 года. На первый взгляд это обычные холмы с каменными выступами. Во время китайской культурной революции они все были взорваны до основания. Тибетские проводники согласились нам показать только первый могильник, мотивируя свое действие тем, что в других могильниках уже ничего не осталось для научного интереса. На кургане первого могильника мы ничего существенного не обнаружили. Кое-где остались несколько штук каменных глыб с разными рисунками и свастиками. Как нам кажется, некоторые рисунки были высечены более позднее время. На одном камне заметили своеобразный знак, напоминающий символ советских времен - серп и молот. Позднее, аналог этого знака мы обнаружили среди тамг башкирского племени "мырза". Во втором могильнике нами было обнаружено множество камней с различными знаками и рисунками. Видимо, здесь в былые времена находился какой-то небольшой памятник, на котором были вырезаны рунические надписи. Памятник был основательно разрушен, до нашего времени дошли только бесформенные глыбы камней, где с большим трудом замечаются следы былых узоров, свастик и рунических знаков. Недалеко от могильников находится мавзолей, внутри которого имеется высокая стела, встроенная наверху большой каменной черепахе. На стеле высечены различные узоры, свастики, непонятные рисунки. Во дворе этого мавзолея стоят изваяния и менгиры, привезенные, по всей вероятности, от близлежащих холмов и курганов. При осмотре этих менгиров мы ничего существенного не обнаружили, так как поверхность камней в течение несколько сот лет был начисто отшлифована природой. Во время второй поездки мы посетили множество могильников тибетских царей. Но, только в одном могильнике, находящемся на местности Хампа-Ла, обнаружили глыбу камня, где была вырезана руническая надпись (рис. 2). Общая длина надписи 23,5 см., высота знаков 4-5,5 см. После тщательного осмотра текста мы предварительно восстановили 11 рунических знаков [см.: рис. 3] Рабочий вариант расшифровки "äb S(ä)nt(ÿ)ŋ B(a)r Y(ä)k(ÿ)n t(ÿ)rk(ÿ)" в нашем переводе "дом Сентун Бара внука тюрка". Следует упомянуть, что графемы данной надписи по своей форме заметно отличаются от фрагментарных надписей Поталы. Во-первых, надпись, вероятно, является по сущности своей более поздней модификацией рунической письменности; во-вторых, некоторые графемы текста напоминают совершенно другие знаки, в частности, буквы из манихейского письма. Но, калькирование этой надписи установило, что само очертание знаков имеет двоякий характер. Если некоторая часть надписи (в основном угловатые линии) сделана на поверхности камня каким-то твердым предметом круглой формы, то линии и изгибы кругловатой формы наоборот начертаны, по нашему мнению, твердым предметом, наконечник которого имеет форму треугольника. В основном круглые линии имеют более глубокий след, чем графемы угловатого характера. Здесь, как нам кажется, что в более позднее время общий вид текста был искусственно изменен, т.е. были дополнительно начертаны кругловатые линии. В сущности, сама надпись напоминает рунические тексты долины р.Тойок (Турфан) [1]. Возможно, здесь зафиксирована часть какой-то другой руноподобной письменности или какой-то вид тибетского письма. На этом кургане имеется множество почерневших древних камней, где обычно наличествуют различные рисунки, узоры и знаки, напоминающие рунические графемы. Интересно заметить, что на этих камнях рисунки и тамгообразные знаки были не вырезаны, а нарисованы какой-то неизвестной краской. Хотя краска сильно почернела, но былые следы рисунков и знаков легко отличаются от других пятен природного происхождения. Здесь наблюдаются множество плоских камней с тибетскими и манихейскими буквами, а также глыбы с непонятными надписями, графемы которых можно относить к арамейскому письму. По всей вероятности, на этом кургане некоторые плоские камни с тибетскими текстами были привезены с других местностей. Обычно их аккуратно складывают вокруг менгира или какого-то большого камня с надписями. На этих местах они обычно устанавливают столб с различными красочными веревками. Такое явление почитания священных мест с надписями в Тибете встречается часто. В этой связи для исследователя рунолога не составляет большой трудности находить письмена на неведомых просторах Тибета. Иногда на одной местности можно обнаружить несколько хранилищ. Как правило, это обычно множество каменных плит, складываемые друг на друга, высота которых составляет 1-1,5 метров, а ширина 3х2 или 4х2. ••• Тибетские рунические надписи по характеру написания и по своей палеографии заметно отличаются друг от друга. Если временное отношение рунических надписей, обнаруженных в Потале, можно отнести к VIII веку, то надпись из Хампа-Ла не в коем образе нельзя относит к этому времени. По всей вероятности, руника из Поталы является древнейшим видом какой-то неизвестной рунической письменности, которая по палеографии и языковому принадлежности была генетически близкой к енисейской рунике. Данная гипотеза, по нашему мнению, подтверждается наличием в системе тибетских топонимов названий местностей, восходящих к тюркским формам как Тengri (наз. горы, озер) = taŋri "бог, божество, небо", Töpä (наз. вершины горы) = töpä "вершина", Qаjalаs (наз. горы) = qаja "скала", Mengir (наз. местности) = bäŋkü "вечный", Qaraqaş (наз. долины) = qara qaş "черная бровь" и другие [2]. По поводу надписи местности Хампа-Ла можно сделать предположение о том, что данная надпись является модифицированным видом орхонской руники, более позднее отражение которой осталось в турфанских надписях. Одним из интересных фактов данной надписи является то, что сама надпись была позднее кем-то переделана. На наш взгляд, рунические знаки были искусственно заменены на сходные манихейские графемы. По какой причине это сделано остается неразгаданной загадкой. Здесь непременно нужно отметить, что известный тюрколог, научный консультант фонда "Лена-Евразия" Э.Р. Тенишев по поводу расшифровок надписей Поталы и местности Хампа-Ла имеет несколько другое мнение. Он, поправляя наши попытки прочтения, все надписи читает слева направо (как полагается в классических орхоно-енисейских текстах) и используя все орфографические изъяны рунического письма (даже единичные случаи фиксирования графем) дает свои расшифровки: например, надписи из Поталы: 1) k(ä)ŋ(ä)b - "просторный дом"; 2) (ä)k(ä), (ä)ş , (ä)ç(ä) - "тетя, друг, старшая сестра"; 3) j(i)s b(i)t - "впалое лицо"; 4) k(ä)t - "уходи"; 5) "оş(ä)d" - "вот товар"; 6) (ä)ŋ(ä)çi - "самая пожилая женщина"; надпись из Хампа-Ла - "(ä)r anta k(ä)j - arbaŋ (ä)ş (ä)bi - у мужчины надежны: транспорт и туда загон для животных". По поводу происхождения этих надписей Э.Р. Тенишев придерживается мнения, что данные надписи принадлежат древним уйгурам, которые бежали от монгольского нашествия в Тибет в XIII-XIV вв. Таким образом, рунические надписи, найденные на территории Тибета требуют к себе пристального внимания не только со стороны тюркологов, но и со стороны монголоведов, тибетологов. Возможно, дальнейшее изучение этих рунических надписей и организация новых экспедиций на территории Тибета даст новые неведомые страницы древней истории тюрко-монгольских народов. Примечания: [1] Кызласов И.Л. Рунические письменности евразийских степей. - М., ИФ "Восточная литература" РАН, 1994. - C. 106-107. [2] Левин Г.Г. К проблеме эволюции рунической письменности тюрков // Вестник ЯГУ "Филология и журналистика". - Якутск: Изд-во ЯГУ, 2001, вып. 1. - C. 36.

Статья любезно предоставлена авторами - Рысбеком Алимовым - докторантом Стамбульского университета и Кубатом Табалдиевым - к.и.н., профессором факультета истории и регионоведения Киргизского национального университета. Новая древнетюркская надпись на камне-валуне из Таласа Таласская долина является одним из основных мест сосредоточения древнетюркских рунических памятников. Преобладающее большинство текстов найденных здесь надписей носит эпитафийный характер и представляет весьма ценное значение для истории письма среднеазиатских тюркских племен раннего средневековья. В отличии от надписей других центров рунической наскальной письменности таласские надписи сделаны на обычных речных валунах. Доселе тюркологической науке были известны 11 надписей на камнях-валунах из Таласа, первая из которых в 1896 году была обнаружена известным краеведом В.А. Каллауром [1, C.79-83], а последняя в 1977 году экспедицией Института языка и литературы АН Киргизской ССР во главе с Ч. Джумагуловым [2, C.86-88]. В 2002 году число данных памятников пополнилось еще одним камнем с рунической надписью. Двенадцатый по счету памятник древнетюркской письменности на валуне был случайно найден местными жителями на окраине села Жон-Арык Таласского района одноименной области. После, памятник был перевезен в г. Бишкек, где хранится в здании факультета истории и регионоведения Киргизского Национального Университета.Серого цвета крупнозернистый песчаник крепкой породы размером примерно 83х40 см имеет продолговатую форму. На одной более или менее плоской стороне камня контррельефом выбиты пять строк с тюркской рунической надписью, состоящие из 65 знаков и одного двоеточия-словоразделителя. В конце первой и второй строк заметны небольшие сколы, где судя по тексту могла бы быть по крайней мере еще одна буква. Знаки прорезаны неглубоко, однако сохранность всех знаков за исключением двух начальных и одного в середине в конечной строке превосходное, что, в отличии от ранее найденных надписей, делает их дешифровку не затруднительной, а чтение всего текста надписи более убедительным. Порядок чтения строк справа налево. Строки имеют четкие начала, концы которых местами переходят в боковые части камня. Четвертая и пятая строки надписи несколько короче предыдущих. Последние знаки конечной строки представляют собой, как нам кажется, продолжение и концовку текста строки третьей. По палеографическим особенностям данная надпись не отличается от остальных надписей региона. Однако следует отметить случаи вариативности в написании отдельных знаков, в частности для "G¹" и "M".Первые попытки прочтения и интерпретации текста памятника предпринимались К. Табалдиевым, по выражению которого они являются лишь "авторской попыткой перевода" и носят предварительный характер [3, C. 137-138]. Несомненно, и настоящая интерпретация текста далеко не окончательная. Должны заметить, что в ходе дальнейного изучения не только данного, но и остальных памятников, входящих в таласскую группу, особое внимание должно быть уделено, как нам кажется, выявлению точного фонетического значения знака , так называемого "с навесом". Транслитерация: (1). ŴT²G² : T¹ŠY ’S²YZ N¹YG¹’ (2). ŴZY ’ K¹L¹Y G¹L¹YG¹Y ’ K¹L¹MD¹[Y] (3). S²YZ ’ K²Š NT Č ’ YNGK²W ’NT Č[K¹]L¹MŠ (4). L¹Y ’ T¹S¹Y B²YL²’ (5). (K¹?) (L¹?) MYŠ Транскрипция: (1). öt(ü)g : t(a)šï : (e)siz (a)nïγa (2). özi : q(u)lï (a)γ(ï)lïγï : q(a)lm(a)d[ï] (3). (e)siz : k(i)š(i) (a)nt(a) (a)č : iñ(e)kü : (a)nt(a) (a)č [](a)lm(ï)Š (4). (e)l¹i : (a)t(ï)sï bile (5). q?(a)l?mïš Перевод: (1). (Этот) молебный камень, о горе, для Аны. (2). (Его) самого, (его) рабов, (его) сокровищницы не осталось. (3). О горе, жена тогда голодной, ее корова тогда голодной остались. (4). (Его) племенной союз вместе с сыном младшего брата (5). остался. Примечания: Кроме двоеточия в начальной строке, в функции словораздела в надписи выступает в семи случаях знак a для "а". Первая строка: öt(ü)g: "просьба, мольба" [4, C. 393]. У Дж. Клосона: "request, memorial to a superior" [5, P. 57]. Данная группа знаков вместе со знаками T¹ŠY интерпретируется нами как "молебный камень". (a)nї: В надписи в честь Тоньюкука (северная сторона первого камня, строка (3) это слово встречается как гидроним: (a)nї sub "река Аны" [6, C.45] , к тому же имеет схожую орфографию: N¹Y. Считаем, что здесь оно выступает как антропоним, хотя это не единственный вариант возможной фонетической передачи данной группы знаков. Широкого негубного гласного заднего ряда в начале слова могут заменить также губные гласные заднего ряда. Мы же остановились на первом варианте. Четвертая строка: (e)l¹i: Наш вариант чтения условный . Известно, что слово el/il во всех рунических надписях, где оно встречается пишется с L². Однако есть случаи когда для обозначения L¹, использовался знак для L². Скорее всего, здесь мы имеем дело с обстоятельством обратного характера, хотя, должны признать, что это будет первым и единственным пока случаем употребления в тюркской рунике знака L¹ вместо знака L², в случае если наш вариант чтения будет принят. Пятая строка: q?(a)l?mїš: Первые два знака не поддаются чтению. Однако, если учесть, что предложение в четвертой строке в целом для придания ей законченности в смысловом отношении требует предиката, а также принять во внимание то обстоятельство, что группа знаков MYŠ в таласских надписях всегда встречается в составе слова калмыш, то можно с уверенностью предположить, что эти знаки K¹ и L¹. То же самое можно сказать и о конечных знаках той же строки надписи. Как было выше отмечено, авторы этих строк склонны думать, что они продолжение предложения в третьей строке. Смущает только то обстоятельство, что знаки для M и L¹ стоят поменявши местами, а знак для велярного K¹ не отмечен здесь вообще. Хотя он мог бы быть вначале, на месте нижнего скола на камне. Как видно из текста памятника повествование ведется от имени третьего лица. В надписи нет так называемой "авторской ремарки", т.е. смены лица от третьего к первому, которую мы наблюдаем в некоторых памятниках из Таласа и Енисея. Надпись представляет собой интересный в плане содержания образец эпитафийного жанра ранних тюрок населявших когда-то бассейн р. Талас. Несмотря на то, что в самой надписи нет прямых или косвенных указаний о датировке, временем создания памятника можно с уверенностью считать первую половину VIII века, так как последние исследования таласских [7, C.43-44] и палеографически идентичных им кочкорских надписей [8, C. 73-75; 9] показали, что основную группу памятников древнетюркской письменности Западного и Центрального Тянь-Шаня следует датировать именно периодом тюргешского господства в регионе. Обнаружение нового камня-валуна с надписью, а также положительные результаты полученные в последние годы в ходе целенаправленных поисков памятников письменности древних тюрок, позволяют нам твердо утверждать, что в долине р. Талас и прилегающих районах, выполненные руническим письмом надписи будут выявляться и впредь, а ареал распространения письменной традиции тюркских племен раннего Средневековья будет расширяться. Прорисовка древнетюркской рунической надписи на новонайденном камне из Таласа. Литература: [1] В.А. Каллаур. Камень с древнетюркской надписью из Аулиеатинскаго уезда // "Записки Восточнаго Отделения Русскаго Императорскаго Археологическаго Общества", XI, 1897. [2] Ч. Джумагулов, Г. Карагулова. Новый таласский древнетюркский памятник // Советская тюркология, 1978/1. [3] К. Табалдиев. Новые древнетюркские рунические надписи Кочкорской и Таласской долин // "Труды факультета истории и регионоведения Киргизского Государственного Университета имени Жусупа Баласагына", Выпуск X, Бишкек, 2002. [4] Древнетюркский Словарь, Ленинград, 1969. [5] Gerard Clauson, An Etymological Dictionary of Pre-Thirteenth-Century Turkish, Oxford, 1972. [6] Древнетюркский Словарь, Ленинград, 1969. [7] С.Г. Кляшторный. О датировке таласских рунических памятников // "Бартольдовские чтения. Тезисы докладов и сообщений" V, Москва, 1974. [8] С.Г. Кляшторный. Новые открытия древнетюркских рунических надписей на Центральном Тянь-Шане // Известия Национальной Академии наук Кыргызской Республики, No.1-2, Бишкек, 2001, с. 73-75; [9] R. Alimov. Koçkordaki Türgeş Yazitlari // "Istanbul Universitesi Sosyal Bilimler Dergisi", 2003/1.