Перейти к содержанию
Гость Аноширван

Туран и пантюркизм

Рекомендуемые сообщения

А вот мнение о национализме, председателя Исламского комитета Гейдара Джемаля: "Национализм - это отстой. Национализм - это загон. Мы объясняем молодежи, что нельзя давать загонять себя в националистическое гетто, понижать свой статус, терять уважение и вес в глазах окружающего мира".

Есть два термина шовинизм и национализм. Вот именно шовинизм это загон. А как вы можете охарактеризовать неприятие смешанных браков, третирование представителей других национальностей, отказ разговаривать с русскими на их языке?

Или охарактеризовать поднятие уровня национального самосозания, внедрение родного языка, национальная идея.

И третье - приветствование смешанных браков, мир и согласие с гражданами других национальностей, отсутствие религиозных споров, присутствие русского наряду с национальным языком как языка межнационального общения.

Вот три подводных камня.

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Нет, ошибаетесь. Среди моих друзей кого только нет: немцы, персы, евреи, арабы, русские итд... для меня национальность человека не играет роли никакой. Но для меня играет путь моего государства огромную роль. Если наши государства хотят выживание наших народов во время глобализации, то мы должны сохранить свое "я". Иначе через 50 или 100 лет от тюрков останется только воспоминание...

Мы, тюрки, выжили несмотря ни на многочисленные войны, государственное дробление и пр. И при этом сохранили основное, свою культуру и национальное самосознание. И мы останемся и через 100 и через 200 лет.

А если уж говорить о сохранении своего я, то предлагаю в первую очередь отказаться от ислама и вернуть Тенгрианство, ввести руническую письменность, отказавшись от чуждой латиницы и кириллицы, вырезать из учебников по истории период советского правления, а заодно, можно, пожалуй и царского. Написать что это мы победили в Великую Отечественную Войну, построили заводы, первые вышли в космос и пр. Фантазия сама подскажет.

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Мы, тюрки, выжили несмотря ни на многочисленные войны, государственное дробление и пр. И при этом сохранили основное, свою культуру и национальное самосознание. И мы останемся и через 100 и через 200 лет.

А если уж говорить о сохранении своего я, то предлагаю в первую очередь отказаться от ислама и вернуть Тенгрианство, ввести руническую письменность, отказавшись от чуждой латиницы и кириллицы, вырезать из учебников по истории период советского правления, а заодно, можно, пожалуй и царского. Написать что это мы победили в Великую Отечественную Войну, построили заводы, первые вышли в космос и пр. Фантазия сама подскажет.

А оно есть - Тенгринианство? Что бы было чем заполнить религиозную нишу. Да и потом Ислам это в первую очередь религия большинства тюрок, и именно ему мы обязаны тем что говорим на родном языке, и продолжаем традиции, кто был шаманистом уже давно стал или христианином или буддистом. ваши мысли мне лично никакого восторга не внушают. Чем не угодил вам Ислам? Это религия наших предков в течении последних полутысячи лет как минимум. А сколько это поколений? Отказываться от Ислама, ради мифического Кок Тенгри - редкостная глупость, в этом случае, через 20 лет мы все станем Свидетелями Иеговы. Ведь до сегодняшнего дня не сохранилось и одно тенгринианца, нет абсолютно никакой базы только разрозненные слухи, а это о многом говорит. И еще, именно тюрки способствовали укреплению Ислама - как мировой религии.

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Мы, тюрки, выжили несмотря ни на многочисленные войны, государственное дробление и пр. И при этом сохранили основное, свою культуру и национальное самосознание. И мы останемся и через 100 и через 200 лет.

А если уж говорить о сохранении своего я, то предлагаю в первую очередь отказаться от ислама и вернуть Тенгрианство, ввести руническую письменность, отказавшись от чуждой латиницы и кириллицы, вырезать из учебников по истории период советского правления, а заодно, можно, пожалуй и царского. Написать что это мы победили в Великую Отечественную Войну, построили заводы, первые вышли в космос и пр. Фантазия сама подскажет.

Нет, о Советском времени, о тех кровавых событиях, резнях, репрессиях, негласном табу на Тюркологию, изучение Тюркских языков, истории, культуры НУЖНО писать. Новое поколение должно знать, что Советский Союз был не то, чтоб недобровольный "союз",а де факто Россия с колонизированными остальными(в основном Тюркскими) странами.

Что касается общетюркского языка, для его формирования нужно начать вещание Тюркских ТВ каналов и Радиостанций или хотя бы вещать, подобно ГунАзТв, онлайн Общетюркское ТВ. Без ТВ и Радио эффект даже от большого количества учебников малый. И ещё, у Азербайджанских Тюрков есть такая пословица: "Ölmə, eşşəyim, ölmə: yaz gələr, yonca bitər." (Не умирай, мой ослик, не умирай: придёт весна, вырастит травка). Теперь мы будем ждать, когда придёт весна и вырастит травка??? А пока в качестве травки сойдёт и русский или английский??? А не лучше ли провести опрос среди всех Тюрков и выбрать один или два Тюркских (огузский, кипчакский) языка временно для общения, которое является ГЛАВНЫМ условием для формирования общетюркского языка.

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

:ost1: Уважаемые форумчане! В тему...

Я согласен с господином koldenen_kypshak. "Лошадей на перевале не меняют". В тюркском мире арабская религия

давно "тюркизировалась". Но, из-за советско-атеистической власти, образовалась ниша. Его

хотят заполнить арабские миссионеры (вроде ваххабитов или "халифатистов") или персидские

(джафариды). А так, и у суннитов-тюрков и шиитов-тюрков много чего осталось от доисламского.

Например, праздник Енигюнь (Новруз-байрам), святые места (могилы, родники, деревья и т.д.),

обряды от сглаза и т.п. В арабской религии для тюрок три вещи "опасны": 1., отрицание понятия

нац. самосознания, "гуммэт"-муслим без нации. Начинаешь думать, что даже нетюрок-муслим --"брат".

А потом поздно уже, ты или орудие в руках этого "брата", или сам уже арабизировался или оперси-

зировался; 2. язык. Почему то в обязаловку изучать язык арабский. Почему нельзя молиться на

своем? Почему читать "Коран" только на арабском? Что в арабском "магии" много, вроде "адры-кадабры"?

3. "Пантэон пророков" сплош из семитов. Вот этот пантэон создает комплекс неполноценности --

а мы чем то хуже их?! Хотя, до сих пор дебаты о "тюркскости" пророка "Азэра"- "hazerа"- "Хызыра"- "Хыдыра"

продолжаются. Да и есть тезис о том, что Бог послал пророков к диким, грешным племенам. Значит, мы дикими

и грешниками не были, и не было необходимости в тюркских пророках! Ура, мы богоизбранны! :P

Я в свое время общался с турками-православными Стамбула. Это не отуреченные православные

греки. Это потомки тюрок бывших на службе у византийского двора. У них молитва и Библия на тюркском

(там ученые находят элементы и древне восточных и древнезападных тюркских диалектов). Очень

обостренная националистическая чувственность у них. Они даже в конфликте с православными "братьями"--

греками и армянами! В 1 мировую войну они до конца учавствовали на стороне у Османов, а потом на

стороне Ататюрка. Исламисты и православные "братья" их не любят. Обвиняют в чем угодно. Хотя по

чистоте крови они на высоте, женятся только на своих, хорошо помнят родословную, начиная от кипчака,

или баяндура и др. тюркских племен. Как ни будь найду материал о них. Они замкнуто живут.

В свое время в соседнем Азербайджане ихний экс-президент Эльчибэй пошел по пути, сближения языков

турецкого и азербайджанского, как пример, обшетюркского. Провалился эксперимент. Создать общетюркский

можно. Надо что бы этот "общий" был попроше и несмешным. А потом в средн.школах ввести. Хотя врагов этого

проекта -- бери, не хочу... Тюркский глобализм -- от Черного моря до Иссык-куля, это, понимаете ли,

опасность для нетюркских соседей, всколешим сепаратисткие настроения у соседей, ой-ой-ой...

А в свое время "отец машины времени" Герберт Уэлс пугал англичан, что если не поможете Ленину удержаться

в Кремле, господству близкой нам по религии и языку нации наступит конец и в Европу придут кочевники и

новый Атилла, но уже с зеленым знаменем. А один политолог автор книги "Война цивилизаций" еще в 60-х

годах предупреждал, если СССР не видоизмениться, то с демографией эта империя превратится в "тюрко-ислам-

скую империю с красным флагом и ядерным оружием!". Так, что врагов проекта "туранский глобализм" и в

Евроазии и за океаном хватает... Хотя, врагов проекта "нового Эрец-Исраэля" в свое время тоже хватало... ;)

С уважением, Oquzer...

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Yakutyadan Kosovaya kadar TURK topragidi.bizler birlesmeliyiz,yoksa bu emperialistler bizleri yok edecek.Beyler, TURAN kurmaliyiz.benim dusuncemde Orta Asyada Turancilarin az oldugu hakimdi.ama bu foruma girdim ve Orta Asyada da Turancilarin oldugunu gordum.Turkiyede de ,Azerbaycanda da ,Kuzey Kipris TURK Cumhuruyetinde de, Orta Asyada-TURKUSATANDA da Turancilar var.O zaman neden TURAN kurmak icin birlesmiyoruz?

Bizlere Vatan Ne Turkiyedir,Ne Azerbaycandir, ne de Turkustandir.Bizlere vatan TURANDIR,TURAN!

ZIYA GOKALP

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Анна Комнина

Алексиада

Ромеи, опасаясь неисчислимого скифского войска и несметного множества крытых повозок, которые скифы использовали вместо стены, в один голос воззвали к милости всевышнего и, опустив поводья, бросились в бой со скифами; самодержец несся впереди всех. Строй принял вид серпа, и в один момент, будто по условному знаку, все войско, в том числе и куманы, ринулось на скифов. Один из самых главных скифских военачальников понял, чем все это может кончиться, и решил заранее обеспечить себе спасение: в сопровождении нескольких скифов он явился к куманам — последние говорили на одном с ним языке. Хотя куманы ревностно сражались со скифами, тем не менее он питал к ним больше доверия, чем к ромеям, {236} и хотел воспользоваться их посредничеством перед самодержцем. Самодержец заметил это и стал опасаться, как бы и другие скифы не перешли к ним, не привлекли на свою сторону куманов и не убедили их направить против ромейской фаланги как помыслы свои, так и коней. Поэтому император, который всегда умел находить выход из критического положения, немедленно приказал императорскому знаменосцу со знаменем в руках встать у куманского лагеря.

К этому времени скифский строй был уже прорван, оба войска сошлись в рукопашной схватке и началась резня, подобной которой никто никогда не был свидетелем. Страшные удары мечей поражали уже постигнутых божьим гневом скифов, а разящие устали непрерывно размахивать оружием и, утомленные, ослабили натиск. Самодержец въехал на коне в гущу врагов; он приводил в замешательство целые фаланги, наносил удары пытавшимся сопротивляться, а находившихся вдали устрашал криками. Когда Алексей увидел, что наступил полдень и солнечные лучи уже падают вертикально, он предусмотрительно сделал следующее. Подозвав к себе нескольких воинов, он приказал им попросить крестьян наполнить водой кожаные мехи и привезти их на своих мулах. Когда доставляющих воду крестьян увидели их соседи, они, хотя их никто об этом и не просил, сделали то же самое: стали подвозить воду в амфорах, в кожаных мехах или в других подвернувшихся под руку сосудах, чтобы освежить наших воинов, освобождавших их от страшного скифского владычества. Выпив немного воды, ромеи продолжили битву.

В тот день произошло нечто необычайное: погиб целый народ вместе с женщинами и детьми, народ, численность которого составляла не десять тысяч человек, а выражалась в огромных цифрах. Это было двадцать девятого апреля[846], в третий день недели. По этому поводу византийцы стали распевать насмешливую песенку: «Из-за одного дня не пришлось скифам увидеть мая».

На закате, когда все скифы, включая женщин и детей, стали добычей меча и многие из них были взяты в плен, император приказал сыграть сигнал отхода и вернулся в свой лагерь. Все случившееся тогда должно было казаться чудом, особенно если принять во внимание следующее обстоятельство. В свое время ромеи, выступая из Византия против скифов, закупили веревки и ремни, чтобы ими связать пленных и таким образом привести их к себе домой[847]. Но все произошло тогда наоборот: ромеи сами были связаны и оказались в плену у скифов. Это произошло в битве со скифами у Дристры[848],{237} когда бог обуздал гордыню ромеев. Но позднее, в то время, о котором я сейчас повествую, бог, видя, что ромеи охвачены страхом, потеряли всякую надежду на спасение и не имеют сил противостоять такому множеству врагов, неожиданно даровал им победу, и теперь уже они вязали, разили, вели в плен скифов и, не ограничиваясь этим (ведь все это нередко происходит и во время небольших сражений), в один день полностью уничтожили многотысячный народ.

6. Куманский и скифский отряды отошли друг от друга, и самодержец с наступлением сумерек вспомнил о еде. В это время перед ним предстал разгневанный Синесий и сказал следующее: «Что происходит? Что это за новые порядки? У каждого воина по тридцати и более пленных скифов, а рядом с нами толпа куманов. Если усталые воины, как это и должно быть, уснут, скифы освободят друг друга и, выхватив акинаки, убьют своих стражей. Что тогда будет? Прикажи скорей умертвить пленных». Император сурово взглянул на Синесия и сказал: «Скифы — те же люди; враги тоже достойны сострадания. Я не знаю, о чем ты только думаешь, болтая это!». Затем Алексей с гневом прогнал продолжавшего упорствовать Синесия. Одновременно он велел довести до сведения всех воинов приказ сложить в одно место скифское оружие и хорошо стеречь пленных.

Сделав такие распоряжения, император спокойно провел остаток ночи. Однако в среднюю стражу ночи воины, повинуясь божественному гласу, или по другой неизвестной мне причине убили почти всех пленных[849]. Император узнал об этом утром, сразу же заподозрил Синесия и немедленно призвал его к себе. Разразившись угрозами, Алексей сказал в обвинение Синесию: «Это дело твоих рук». И хотя Синесий поклялся, что ни о чем не знает, Алексей приказал заключить его в оковы. «Пусть узнает, — сказал император, — каким злом являются одни только оковы, и он никогда не будет выносить людям столь суровые приговоры». И Алексей наказал бы Синесия, если бы к нему не явились вельможи, приходившиеся родственниками и свойственниками самодержцу, и сообща не попросили помиловать Синесия.

Скифы - это гузы-торки.

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Анну Комнину не знаешь? Откуда ты взялся в историческом форуме?

Анна Комнина византийская императрица (?), написала знаменитую Алексиаду.

ссылка обычная, Востлит.

Многие считающие, что именно они потомки киргизов, хуннов, гуннов, утургуров,

хазаров, скифов, аланов, сарматов, окуневцев, найманов, кереитов, меркитов, татар,

даже не подозревают что это народы умершие героически на поле сражений! Такова была участь номадов,

гибнуть от мечей и стрел новых племен, закон прерий. Погибали целыми семьями,

выживали единицы и вливались в состав других орд. Примерно как ногайцы дважды истребленные донцами атамана

Иловайского и калмыками Аюки.

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Анну Комнину не знаешь?

Прошу прощения за темноту свою, - действительно не знаю. Мои интересы лежат от Византии несколько в другом конце земного шара: на Дальне Востоке.

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Анна Комнина

Алексиада

Один из самых главных скифских военачальников понял, чем все это может кончиться, и решил заранее обеспечить себе спасение: в сопровождении нескольких скифов он явился к куманам — последние говорили на одном с ним языке.

<_<<_<

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Один из самых главных скифских военачальников понял, чем все это может кончиться, и решил заранее обеспечить себе спасение: в сопровождении нескольких скифов он явился к куманам — последние говорили на одном с ним языке.

Это тюркский язык?

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Так же это X в. н.э. Скифами называли торков по русски, гузов по персидски, огузов по тюркски.

Может поставить памятник на месте гибели этих тюркских героев, павших за тюркскую Византию?

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Ув. Урянхаец это вроде бы печенеги с половцами. Весьма известный позорный факт убийства пленных византийцами, после чего куманы сразу вернулись домой.

http://www.byzantium.ru/historys.php?id=89

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Татикий против скифов.

Татикий сразу же взял оружие, вооружил все войско, немедленно переправился через Гебр, расположил по отрядам фаланги, выстроил их для битвы и сам принял командование центром боевого строя. Варвары со своей стороны тоже выстроились в принятый у скифов боевой порядок и установили свои войска для сражения; они, казалось, искали битвы и как бы вызывали на бой противника. Однако оба войска пребывали в страхе и оттягивали схватку: ромеев смущало численное превосходство скифов, скифы же с опаской посматривали на одетых в латы ромеев, на их знамена и сверкающие как звезды доспехи[731]. Только дерзкие и отважные латиняне желали первыми вступить в бой и точили на врагов свои зубы и оружие. Однако их сдерживал Татикий, человек уравновешенный, обладавший даром предвидеть события. Оба войска стояли на месте, каждое выжидало, когда другое придет в движение, и ни один воин ни с той, ни с другой стороны не осмеливался выехать на середину. Когда солнце уже клонилось к закату, оба полководца вернулись в свои лагеря. То же самое повторялось два следующих дня: полководцы готовились к бою, ежедневно выстраивали боевые порядки, но ни один не осмеливался вступить в бой. На третье утро скифы отступили. Когда Татикий узнал об этом, он сразу же погнался за скифами, как говорится, «пеший за лидийской колесницей»[732]. Скифы, однако, успели до него пройти через Сидиру[733] (это название одной долины), а Татикий, не застав их там, со всем своим войском вернулся в Адрианополь. Он оставил там кельтов, велел воинам отправляться по домам, а сам с частью войска вернулся в столицу.

Военачальник скифов ЧЕЛГА

С наступлением весны главный военачальник скифского войска Челгу прошел через расположенную по Данувию долину (он вел за собой примерно восьмидесятитысячное смешанное войско, состоявшее из савроматов, скифов и немалого числа дакских воинов, вождем которых был Соломон[734]), и принялся опустошать города. Челгу подошел к самому Хариополю, захватил там большую добычу и явился в место под названием Скотин[735]. Когда об этом узнали Николай Маврокатакалон и Вебециот, получивший это имя от названия своей {203} родины[736], они вместе со своими войсками прибыли в Памфил[737]. Видя, что поселяне — жители прилежащих областей, гонимые сильным страхом, собираются в городах и крепостях, оба полководца вышли из Памфила и прибыли вместе со всем войском в городок под названием Кули[738]. За ними двинулись скифы; поняв, куда «метит» ромейское войско[739] (это выражение принято у солдат), они, можно сказать, пошли по его следам.

СРАЖЕНИЕ МЕЖДУ СКИФАМИ-ПЕЧЕНЕГАМИ И РОМЕЙСКОЙ АРМИЕЙ ИМПЕРАТОРА АЛЕКСЕЯ КОМНИНА

Все было сделано в соответствии с приказом императора. Скифские всадники закричали по-варварски и разом бросились на наших воинов, которые, не торопясь, пешим строем наступали на них (лишь один император был среди них на коне). Ромеи, медленно перебирая ногами, двинулись назад и, в соответствии с замыслом самодержца, сделали вид, что отступают, а затем, чего уже никто от них не мог ожидать, разомкнули строй и как бы открыли варварам прямой путь к городу. Скифы вошли в проход, образовавшийся между двумя фалангами, и на них со свистом стремительно понеслись колеса, на локоть отскакивая от стены. Они ударялись о стену ободами и, как пущенные из пращи, с огромной скоростью скатывались {226} в гущу варварской конницы. Стремительно падая вниз под воздействием силы тяжести, набирая скорость благодаря покатости места, колеса подсекали голени коней, подкашивая им передние или задние ноги, в зависимости от того, куда приходился удар, и сбрасывали всадников. Колеса непрерывно одно за другим низвергались на врагов. Ромеи с двух сторон бросились на скифов; всюду завязались жестокие схватки. Одних варваров убили пущенные ромеями стрелы, других поразили копья, а большую часть стремительно несущиеся колеса столкнули в реку, где они и утонули.

На следующий день император заметил, что оставшиеся в живых скифы вновь готовятся к бою. Зная боевой дух своих воинов, Алексей приказал им вооружиться. Взяв оружие и построив в боевой порядок войско, он подошел к склону холма, повернул свои фаланги лицом к скифам и стал ждать случая завязать с ними бой. Сам император занял место посреди войска. В разразившейся жестокой битве ромейские фаланги вопреки ожиданиям одержали победу и стали неудержимо преследовать варваров. Когда самодержец увидел, что преследователи уже на значительное расстояние удалились от города, у него появились опасения, как бы сидящие в засаде враги внезапно не напали на ромеев, не повернули назад скифов и, соединившись с ними, не нанесли поражения ромейскому войску. Поэтому Алексей непрерывно выезжал к своим воинам и приказывал им сдержать коней и дать им отдых. Таким образом разошлись в тот день оба войска: скифы бежали, а ликующий император славным победителем вернулся в свой лагерь. Разбитые наголову скифы расположились лагерем между Булгарофигом и Малой Никеей.

ИСТОЧНИК АЛЕКСИАДА АННА КОМНИНА СЕРВЕР АЛАНИКА.

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

БЫЛИ многовековые ГРАНДИОЗНЫЕ сражения чтобы освободить Малую Азию от тирании.

Печенеги применили тактику гуситов...

Скифы тоже встали в боевые порядки — ведь они обладают врожденным искусством воевать и строить ряды, — устроили засады, по всем правилам тактики «связали» свои ряды[764], как башнями огородили свое войско крытыми повозками, а затем поотрядно двинулись на самодержца и стали {209} издали метать стрелы в наших воинов. Тогда самодержец, построив войско применительно к порядку наступающих отрядов, распорядился, чтобы гоплиты не выходили вперед и не нарушали сомкнутого строя до тех пор, пока скифы не окажутся на расстоянии, удобном для рукопашного боя, а подождали бы того момента, когда пространство между двумя движущимися друг на друга войсками сократится до «уздечки»[765], и лишь затем разом бросились на врагов.

Во время этих приготовлений вдалеке показались скифы, двигавшиеся со своими крытыми повозками, женами и детьми. Разразилась битва, длившаяся с утра до вечера; произошла большая резня, в результате которой с той и с другой стороны пало немало воинов. Пал в тот же день и получивший смертельную рану сын Диогена Лев, ибо, налетев на скифов, он дальше, чем следует, позволил себя увлечь к их повозкам. Брат императора Адриан, которому было доверено командование латинянами, увидев, сколь неудержим скифский натиск, во весь опор бросился к скифским повозкам и после мужественной схватки вернулся назад в сопровождении лишь семи воинов, остальные были либо убиты, либо взяты в плен скифами. Победа еще не склонялась ни на ту, ни на другую сторону, и оба войска продолжали упорно сражаться, когда вдали показались скифские лохаги[766] во главе тридцатишеститысячного войска; ромеи, не имея сил сопротивляться столь многочисленному врагу, повернули назад.

тУРки и печенеги в едином союзе воевали против норманнов.

Скифы с готовностью отправились выполнять приказ. Но им ничего не удалось сделать, так как кельты двигались медленно, щит ко щиту и не размыкая строя. Когда оба войска сошлись на расстояние, удобное для боя, кельты с такой огромной силой набросились на противника, что скифы не смогли более стрелять из лука и повернулись спиной к врагам. На помощь скифам ринулись в бой турки, кельты, однако, даже не обратили на них внимания и с еще большим пылом продолжали битву. Видя, что скифы терпят поражение, Кантакузин приказал командовавшему правым флангом эксусиократору[1333]Росмику вместе со своими воинами (это были воинственные аланы) вступить в бой с кельтами. Однако Росмик, напав на кельтов, обратился в бегство, хотя, как лев, страшно рычал на кельтов. Когда же Кантакузин увидел, что и Росмик терпит поражение, он, как бы возбудив стрекалом свою храбрость, нападает на кельтский строй с фронта, разбивает на много частей их войско, обращает кельтов в паническое бегство и преследует их до городка Милос. Он убил большое число как простых, так и знатных воинов, взял в плен некоторых знатных графов, в том числе Гуго, брата...[1334] по имени Ричард и {353} Контопагана и вернулся победителем. Желая произвести своей победой еще большее впечатление на императора, он наколол на копья головы многих кельтов и сразу же отправил их Алексею вместе с самыми знатными пленниками — Гуго и Контопаганом.
Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Страх императора Комнина Алексея при виде скифского войска...

Скифы же, как и предполагалось, прибыли на рассвете к Хировакхам и расположились на гребне холма, примыкающего к городской стене. Из их числа отделилось около шести тысяч воинов, которые в поисках провианта рассеялись в разные стороны и даже достигли Деката[817], находящегося примерно в десяти стадиях от стен царицы городов (поэтому, я думаю, этот город так и назывался). Остальные скифы оставались на месте. Император поднялся на предстенное укрепление и стал осматривать равнину и холмы, желая удостовериться в том, что на помощь варварам не движется новое войско и что скифы не устроили засады против тех, кто попытался бы на них напасть. Император не только не заметил никаких военных приготовлений со стороны скифов, но, напротив, увидел, что скифы во втором часу[818] дня собираются обедать и отдыхать. Смотря на несметное множество варваров, Алексей не осмеливался вступить с ними в открытый бой; в то же время его мучило сознание, что скифы могут опустошить всю страну и даже подойти к стенам царственного го-{228}рода, а он в это время, ради того чтобы изгнать их, покинул столицу. И вот он призвал к себе воинов и, испытывая их, сказал: «Нечего бояться многолюдного скифского войска! С надеждой на бога в сердце вступим в бой со скифами. И если только наша воля будет едина, мы, я уверен, наголову разобьем противника». Воины решительно было отказались и возмутились его словами, и поэтому Алексей, еще больше пугая их и вместе с тем склоняя на риск, заявил: «Если ушедшие за провиантом скифы возвратятся назад и соединятся с оставшимися, над нами нависнет грозная опасность. Ведь скифы или овладеют городом и обрекут нас на смерть, или же, не обращая внимания на нас, подойдут к стенам столицы, расположатся у ее ворот и закроют нам вход в царственный город. Лучше рискнуть, чем трусливо умереть. Я уже выхожу из города: кто хочет, пусть следует за мной в гущу скифов, а кто не может или не хочет, пусть не высовывается за ворота».

Проклятый Комнин стал уничтожать тюрков-скифов!

После этого император вооружился и немедленно вышел из города через ворота, ведущие к озеру. Обогнув стену, он чуть отклонился от нее и поднялся на холм в тылу у врага. Ведь Алексей прекрасно понимал, что в лобовую атаку на скифов за ним не пойдет ни один воин. Он выхватил копье, врезался в гущу скифов и ударил первого встретившегося ему врага. Воины Алексея также не уклонились от боя, многих скифов убили, других взяли в плен. Затем со свойственной ему хитростью Алексей приказывает воинам облачиться в скифские одежды и сесть на скифских коней; своих же коней, значки и отрубленные головы скифов он поручил преданным воинам, приказав им доставить все это в крепость и ждать там его возвращения.

Отдав такие распоряжения, Алексей со скифскими знаменами и облаченными в скифские одежды воинами спускается к реке[819], протекающей вблизи Хировакх, предполагая, что через нее должны будут переправиться скифы, возвращающиеся после набега. Последние заметили воинов Алексея, приняли их за своих и без страха приблизились к ним; в результате одни скифы были убиты, другие захвачены в плен.

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Дерзость скифов.

Между тем бесчисленное множество скифов, рассеявшихся по всему Западу, подвергало грабежу наши земли, и никакие поражения не могли обуздать их беспредельную дерзость. То там, то здесь захватывали они городки на Западе, не щадили селений, находящихся вблизи царицы городов, и даже доходили до места под названием Вафис-Риак[823], у которого воздвигнут храм величайшего из мучеников — Феодора[824]. Множество людей ежедневно приходило туда для поклонения святому, а по воскресеньям благочестивые богомольцы толпами являлись в этот святой храм и, располагаясь вокруг него, в притворе или во внутренней части[825], проводили там дни и ночи. Однако натиск скифов настолько усилился, что желающие поклониться мученику, опасаясь внезапных набегов скифов, даже не решались открыть ворота Византия.

Подошли крутые предки ногайцев и алтайцев, чтобы помочь грекам против предков казаков!

Через четыре дня он издали заметил, как с другой стороны к нему уже приближается почти сорокатысячное куманское войско. Опасаясь, что куманы соединятся со скифами и вместе с ними навяжут ему кровопролитную битву (Алексей не ждал от нее ничего, кроме гибели всего войска), император решил привлечь куманов на свою сторону; ведь это он призвал их к себе. Главными предводителями куманского войска были Тогортак, Маниак[835] и другие воинственные мужи. Император видел, какое множество куманов приближается к нему, и, зная податливость их нрава, боялся, что из союзников они превратятся во врагов и нанесут ему величайший вред. Поэтому он предпочел ради безопасности со всем войском уйти оттуда и переправиться обратно через реку, но прежде всего решил призвать к себе куманских вождей. Последние немедленно явились к императору; позже других, после долгих колебаний пришел Маниак.

Алексей приказал поварам приготовить для них роскошный стоя, он дружелюбно принял куманов, хорошо угостил их, вручил всевозможные дары, а затем потребовал от куманских вождей клятв и заложников — ведь ему был известен коварный нрав этих людей. Куманы с готовностью выполнили требование Алексея, дали ручательства и попросили разрешения сражаться с печенегами в течение трех дней. При этом они обещали, если бог дарует победу, разделить на две части всю захваченную добычу и половину выделить императору. Император предоставил им право по их желанию преследовать скифов в течение не только трех, но целых десяти дней и {233} к тому же заранее подарил им всю добычу, которую они должны были бы захватить, если бы только бог послал им победу. До тех пор скифская и куманская армии оставались на своих местах, и куманы тревожили скифское войско стрельбой из лука.

Дата борьбы империи против печенегов.

1086, весна — экспедиция Бакуриани против печенегов; гибель Бакуриани

1086, июль — гибель Сулеймана

1086, после июля (?) — прибытие Чауша в Константинополь

1086—1092 — борьба Алексея с Абуль-Касимом, борьба Абуль-Касима с Борсуком, экспедиция Бузана в Малую Азию

1086, конец —1087, начало (?) — борьба Алексея с Илханом

1087, весна — поход Челгу на Византию

1087, 1 августа — солнечное затмение во время переговоров с печенегами

1087, август —1090, начало — поражение Алексея от печенегов у Силистры, два мирных договора с печенегами

1087, сентябрь — 1088, август — рождение императора Иоанна Комнина

1088—1089 (?) — захват Чаканом островов и прибрежных городов

1090, весна — приход печенегов в Хариополь; поражение архонтопулов

1090, лето — прибытие всадников Роберта Фризского

1090, лето—осень — борьба Алексея с печенегами во Фракии

1090, осень—зима — экспедиция Константина Далассина против Чакана

ок. 1090 — паломничество Петра Пустынника в Иерусалим

1091, начало — наступление печенегов на Константинополь

1091, 16—19 февраля — экспедиция Алексея в Хировакхи

1091, 29 апреля — окончательное поражение печенегов

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

СОЛНЕЧНОЕ ЗАТМЕНИЕ, ТЕНГРИ подает знак воинам.

Скифы заметили, что Георгий Евфорвин с большим войском и флотом движется против них по Истру. Эта река стекает с западных гор, проходит через водопады и пятью устьями впадает в Эвксинский Понт. Большая и многоводная, она протекает по обширной равнине и повсюду судоходна: по ней плавают самые большие груженые суда. У этой реки: не одно название: в верховьях, у истоков, она именуется Данувием, в низовьях, у устьев, принимает название Истр. И вот со скифской стороны увидели, что по реке плывет Георгий Евфорвин, и узнали о приближении самодержца с большим войском по суше. Сочтя невозможным сражаться одновременно против того и другого врага, скифы стали искать способ избежать грозящей им опасности. Они отправляют с посольством {206} сто пятьдесят человек, которые должны были предложить Алексею мир, вместе с тем в своей речи пригрозить ему и, если самодержцу будет угодно согласиться на их просьбы, пообещать по первому требованию явиться к нему на помощь с тридцатью тысячами всадников. Однако самодержец разгадал обман скифов. Он понял, что делают они это предложение лишь с целью избежать нависшей угрозы и, как только окажутся в безопасности, сразу же разожгут из искры ненависти большой пожар. Поэтому император не принял предложения скифов.

Во время беседы с послами к самодержцу подошел один из писцов — некий Николай — и на ухо шепнул ему: «Сегодня, император, жди солнечного затмения». Император сомневался, но Николай клятвенно заверил, что не лжет. Тогда самодержец со своей обычной сообразительностью обратился к скифам со словами: «Пусть бог нам будет судьей; если сегодня на небе появится какое-нибудь знаменье, да будет оно для вас знаком, что я по справедливости отвергаю ваше весьма подозрительное предложение; значит, ваши фалангархи просят о мире без серьезных намерений. Если же знамения не будет, то это послужит доказательством ошибочности моей догадки». Не прошло и двух часов, как солнечный свет затмился и весь диск, закрытый луной, стал невидим[752]. Скифы были поражены; самодержец передал их Льву Никериту (это евнух, с детства воспитанный среди воинов, человек весьма уважаемый) с приказом под усиленной охраной доставить их в царственный город. Никерит с большой охотой отправился в Константинополь.

ПОРАЖЕНИЕ АЛЕКСЕЯ КОМНИНА от печенегов-канлы

На следующий день император подошел к реке, протекающей вблизи Дристры, примерно в двадцати четырех стадиях от нее, сложил снаряжение и расположился лагерем. Но скифы неожиданно напали с другой стороны на императорский стан, убили большое число легковооруженных воинов и захватили в плен многих мужественно сражавшихся манихеев. Во время нападения в войске поднялась большая паника, и беспорядочно бегущие всадники обрушили императорскую палатку. Недоброжелателям самодержца это показалось дурным предзнаменованием. Однако император силами одного из отрядов своего войска отогнал подальше от палатки напавших на него варваров, дабы они вторично не подняли паники в его лагере, затем тотчас же сел на коня, успокоил волнение и в полном порядке выступил с войском по дороге на Дристру (это самый знаменитый среди приистрийских городов), чтобы атаковать город с помощью гелепол.

Принявшись за дело, император окружил город, разрушил с одной стороны стену и со всем войском вступил в Дристру. Два акрополя упомянутого города находились в руках родственников Татуша, сам же он еще раньше покинул Дристру, чтобы заручиться поддержкой куманов и вместе с ними вернуться на помощь скифам. Уходя, он сказал на прощанье своим людям: «Мне точно известно, что император намеревается осадить крепость. Когда он появится на равнине, займите до него самый высокий и удобный холм и разбейте там лагерь. Тогда самодержец не сможет спокойно осаждать крепость: он будет беспокоиться за свой тыл и бояться вас. А вы непрерывно, ежедневно и еженощно высылайте против него воинов».

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Нападение канглы-кенгересов на Константинополь.

Однако достаточно об этом. Я желаю рассказать о нападении на Ромейскую державу, которое было страшнее и грандиознее предыдущего, и возвращаю свой рассказ к началу[722], ибо вражеские нашествия, подобно морским волнам, следовали одно за другим. Одно из скифских племен[723], которое подвергалось постоянным грабежам со стороны савроматов[724], снялось со своих мест и спустилось к Данувию. Скифам нужно было заключить договор с жившими по Данувию племенами, и они с общего согласия вступили в переговоры с их вождями: Татушем, по прозвищу Хали[725], Сеславом и Сацой[726] (нужно упомянуть имена этих предводителей, хотя они и оскверняют мою историю). Первый из них владел Дристрой, остальные — Вичиной[727] и другими городами. Заключив с ними договор, скифы свободно переправились через Данувий, стали грабить соседние земли и захватили несколько городков. В дальнейшем, немного утихомирившись, они стали возделывать землю, сеять просо и пшеницу.

Между тем манихей Травл со своими товарищами и теми единомышленниками, которые захватили городок на холме Белятово и о которых я раньше рассказывала подробнее[728], узнав о действиях скифов, произвели на свет то, что давно вынашивали в себе: они заняли крутые дороги и теснины, пригласили к себе скифов и стали грабить территорию Ромейского государства. Ведь манихеи по своей природе весьма воинственны и, как псы, постоянно жаждут упиться человечьей кровью.

Получив об этом известие, император Алексей приказал взять войско и выступить против скифов доместику Запада Бакуриани, которого он знал как человека, вполне способного руководить войском, строить его в фаланги и весьма искусного в боевых маневрах. Вместе с ним должен был отправиться Врана, также человек весьма воинственный. Бакуриани подошел к скифам тогда, когда они, пройдя через теснины, расположились лагерем у Белятово. Видя многочисленность врага, он воздержался от битвы, считая, что лучше в настоящее время без боя сохранить в целости свое войско, чем потерпеть поражение в бою со скифами и понести большие потери. Однако это решение не понравилось отважному и дерзкому Вране. Доместик, дабы на него не пало подозрение, что он из трусости откладывает битву, уступил настояниям Враны, приказал всем воинам вооружиться, построил их в боевые порядки, взял на себя командование центром фаланги и выступил против скифов. Так как ромейское войско не составляло и малой {201} части вражеских сил, все воины пришли в ужас от одного вида противника. Тем не менее они напали на скифов; в сражении многие из них были убиты, пал и получивший смертельную рану Врана. Доместик яростно сражался, с силой набрасывался на врага, но ударился о дуб и тотчас же испустил дух.

Узнав об этом, самодержец стал оплакивать павших: каждого в отдельности и всех вместе. Более всего горевал он, проливая потоки слез, о смерти доместика, ведь Алексей горячо любил этого человека, еще до того как стал императором. И тем не менее Алексей не пал духом от поражения: он призвал к себе Татикия, снабдил его большой суммой денег и отправил в Адрианополь с приказом заплатить воинам годовое жалованье и собрать отовсюду военные силы, чтобы, таким образом, вновь сколотить сильное войско. Умбертопулу же он приказал оставить в Кизике сильный гарнизон и с одними кельтами немедленно явиться к Татикию.

Татикий, увидев латинян вместе с Умбертопулом, воспрянул духом и, так как ему и самому удалось собрать сильное войско, тотчас выступил против скифов. Подойдя к окрестностям Филиппополя, он располагается лагерем на берегу реки, которая протекает у Блисна[729]. Когда же Татикий увидел скифов, возвращающихся из набега с большой добычей и многочисленными пленниками, он, не успев еще сгрузить в лагере снаряжение, выделил из своего войска сильный отряд и послал его против скифов. Затем он вооружился сам, приказал облачиться в доспехи всем своим воинам, построил фаланги и выступил вслед за посланным отрядом. Заметив, что скифы с добычей и пленниками соединились с остальным скифским войском на берегу Гебра[730], Татикий разделил свое войско на две части, приказал на обоих флангах поднять боевой клич и с воинственными возгласами и громкими криками напал на варваров. В завязавшейся жестокой битве большинство скифов было убито, но многие рассеялись в разные стороны и спаслись. Забрав всю добычу, Татикий победителем вступил в Филиппополь.

Расположив там все войско, он стал раздумывать, с какой стороны и каким образом следует ему вновь напасть на варваров. Зная, что их силы неисчислимы, Татикий разослал во все стороны наблюдателей, чтобы от них постоянно получать сведения о скифах. Возвратившись назад, наблюдатели сообщили, что великое множество варваров находится у Белятово и опустошает окрестности. Татикий ожидал прихода скифов, но, не имея достаточно сил, чтобы противостоять такой массе врагов, находился в полном смятении чувств и не знал, что предпри-{202}нять. Тем не менее он оттачивая свое оружие и вдохновлял войско к битве. Между тем к Татикию явился некто, кто сообщил о приближении варваров, утверждая, что они находятся уже недалеко.

Татикий сразу же взял оружие, вооружил все войско, немедленно переправился через Гебр, расположил по отрядам фаланги, выстроил их для битвы и сам принял командование центром боевого строя. Варвары со своей стороны тоже выстроились в принятый у скифов боевой порядок и установили свои войска для сражения; они, казалось, искали битвы и как бы вызывали на бой противника. Однако оба войска пребывали в страхе и оттягивали схватку: ромеев смущало численное превосходство скифов, скифы же с опаской посматривали на одетых в латы ромеев, на их знамена и сверкающие как звезды доспехи[731]. Только дерзкие и отважные латиняне желали первыми вступить в бой и точили на врагов свои зубы и оружие. Однако их сдерживал Татикий, человек уравновешенный, обладавший даром предвидеть события. Оба войска стояли на месте, каждое выжидало, когда другое придет в движение, и ни один воин ни с той, ни с другой стороны не осмеливался выехать на середину. Когда солнце уже клонилось к закату, оба полководца вернулись в свои лагеря. То же самое повторялось два следующих дня: полководцы готовились к бою, ежедневно выстраивали боевые порядки, но ни один не осмеливался вступить в бой. На третье утро скифы отступили. Когда Татикий узнал об этом, он сразу же погнался за скифами, как говорится, «пеший за лидийской колесницей»[732]. Скифы, однако, успели до него пройти через Сидиру[733] (это название одной долины), а Татикий, не застав их там, со всем своим войском вернулся в Адрианополь. Он оставил там кельтов, велел воинам отправляться по домам, а сам с частью войска вернулся в столицу.

ВЕЛИКИЕ СРАЖЕНИЯ ТЮРКОВ И ВИЗАНТИЙЦЕВ ЗА БАЛКАНЫ И АНАТОЛИЮ...

Император еще первым ударом сшиб шлем со скифа, {210} и теперь меч поразил обнаженную голову врага. Скиф, не издав ни звука, упал на землю. Протостратор же, видя беспорядочное бегство ромейских отрядов (фаланги были уже прорваны, и все воины в панике бежали), говорит: «Зачем, император, ты еще здесь задерживаешься? Зачем ты рискуешь жизнью и пренебрегаешь спасением?» Алексей ответил: «Лучше умереть в мужественном бою, чем сохранить жизнь ценой позора». На что протостратор: «Если бы это сказал обыкновенный человек, честь ему и хвала. Но ты — император, и твоя смерть — несчастье для всего мира. Почему не изберешь ты для себя лучшую участь? Ведь спасшись, ты снова вступишь в бой и добьешься победы».

Самодержец, видя нависшую над его головой опасность (скифы дерзко наступали на него), отказался от всяких благих надежд и сказал: «Настало время и нам с божьей помощью позаботиться о спасении. Мы, однако, не пойдем той же дорогой, что и беглецы, иначе встретим врагов, когда они будут возвращаться после погони за нашими воинами. Но, — тут император указал рукой на скифов, которые стояли на краю строя, — набросимся на них так, как будто бы, только что родившись, собираемся тут же умереть. С божьей помощью мы проберемся в тыл скифского строя и двинемся по другой дороге». Произнеся эти слова и ободрив своих людей, он сам как огонь налетает на скифов и ударяет первого встретившегося ему воина. Тот тотчас вывалился из седла. Прорвав таким образом сомкнутый скифский строй, император со спутниками вышел в тыл скифам. Так действовал император. С протостратором же случилось следующее: его конь, поскользнувшись, упал, и он сам рухнул на землю. Один из его слуг немедленно отдал ему своего коня. Протостратор догнал самодержца и уже не отступал от него ни на шаг — так он любил Алексея.

В этой невообразимой сумятице, когда одни бежали, другие преследовали, скифский отряд вновь нагоняет императора. Мгновенно обернувшись, Алексей ударил преследующего его скифа и убил, как утверждали очевидцы, не только его, но и нескольких других врагов. Один скиф, подъехав со спины к Никифору Диогену, собрался было уже нанести удар. Увидев это, самодержец крикнул Диогену: «Посмотри назад, Никифор!». Поспешно обернувшись, Никифор ударил скифа в лицо. Император рассказывал (я сама слышала), что ему никогда не приходилось видеть в человеке столько стремительности и ловкости. «Если бы в тот день, — говорил он также, — я не держал в руках знамени, то убил бы скифов больше, чем растет волос на моей голове». И это не было пустым бахвальством, ибо {211} скромность Алексея не знала предела. Ход беседы и существо дела вынуждали отца иногда в кругу близких рассказывать нам о своих делах; да и это он делал только по нашему настоянию. Но никто никогда не слышал, чтобы самодержец хвастался чем-нибудь перед посторонними.

Сильный ветер и атаки печенегов не позволяли императору прямо держать знамя. Один скиф, схватив обеими руками длинное копье, нанес Алексею удар в ягодицу, и хотя копье не оцарапало кожи, тем не менее причинило Алексею невыносимую боль, которая не покидала его в течение многих лет. Все это заставило императора свернуть знамя и спрятать его от людских глаз в кустиках чебреца. За ночь он благополучно добрался до Голои[768], а днем достиг Боруя и остановился там с намерением выкупить пленников.

4. Во время битвы, когда ромейские отряды, потерпев поражение, обратились в бегство, Палеолог упал на землю и потерял коня. Он оказался в совершенно беспомощном положении; понимая, какая нависла над ним опасность, он стал искать глазами коня и вдруг увидел одетого в священническую одежду проедра Халкидона Льва, о котором я уже упоминала выше[769]. Преследуемый печенегами, Палеолог заехал в болотистое и заросшее место, где встретил отряд в сто пятьдесят воинов, который был со всех сторон окружен скифами. Видя безнадежность своего положения и не имея сил сопротивляться столь многочисленному врагу, они доверились Палеологу, так как с давних пор знали его мужество и непоколебимый дух. Палеолог посоветовал им напасть на скифов и оставить всякую мысль о спасении, дабы, как я полагаю, обрести спасение. «Нужно, — сказал он, — скрепить это решение клятвой, чтобы наша воля была единой, чтобы никто не оставался в стороне во время атаки на скифов и чтобы каждый из нас считал своим личным делом общее спасение и общую опасность». Стреми-{212}тельно поскакав на врага, Палеолог ударяет первого встретившегося ему противника. Оглушенный ударом, скиф рухнул на землю. Но остальные воины атаковали нерешительно, поэтому одни из них были убиты, а другие, как зверь в логово, вернулись в густые рощи и скрылись там в поисках спасения. В тот момент, когда вновь преследуемый печенегами Палеолог достиг одного холма, под ним пала раненая лошадь; сам он, однако, спасся и поднялся на находившуюся вблизи гору. В поисках дороги — а найти ее было не так-то легко — Палеолог блуждает там в течение одиннадцати дней, в конце концов встречает одну женщину, вдову воина, и некоторое время пользуется ее гостеприимством. Сыновья этой женщины, воины, сами спасшиеся от опасности, показали ему дорогу. Вот что случилось с Палеологом.

Между тем скифские военачальники решили умертвить захваченных пленных, однако народ не позволил им этого сделать, так как желал продать пленных за деньги. Когда такое постановление было принято, Мелиссин письмом известил о нем императора. И хотя Мелиссин сам был пленником, тем не менее он приложил немало усилий, чтобы заставить скифов принять это решение. Император, который в то время находился еще в Боруе, вытребовал из царицы городов большую сумму денег и выкупил пленных.

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Турецкие мстители подьехали...

Из своего немалого опыта император знал, что боевой порядок турок строится не так, как у других народов, не как у Гомера «щит со щитом, шишак с шишаком, человек с человеком»[1507], а правый, левый фланги и центр турецкого строя расположены на определенном расстоянии друг от друга, и фаланги стоят как бы разорванно. Если враг нападает на правый или левый фланг, на него обрушивается центр и часть строя, расположенная за ним, и они, как ураган, сметают противника. Что же касается вооружения, то турки, не в пример кельтам, мало пользуются копьями, а стараются окружить врага со всех сторон и обстрелять его из луков; защищаться турки предпочитают издали. Когда турок преследует, он захватывает свою жертву при помощи лука; когда его преследуют самого, одолевает врага при помощи стрел; турок мечет стрелу, и стрела на своем лету поражает коня или всадника; пущенная сильной рукой, она пронзает тело насквозь. Вот какие искусные лучники турки[1508].
Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Для публикации сообщений создайте учётную запись или авторизуйтесь

Вы должны быть пользователем, чтобы оставить комментарий

Создать аккаунт

Зарегистрируйте новый аккаунт в нашем сообществе. Это очень просто!

Регистрация нового пользователя

Войти

Уже есть аккаунт? Войти в систему.

Войти


×
×
  • Создать...